Школа 4 зверево: МБОУ СОШ №4 им. Д.В.Бондаренко

Содержание

Отдел образования Администрации г.Зверево – Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №4

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №4 имени Полного Кавалера Ордена Славы Д.В. Бондаренко

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №4 имени Полного Кавалера Ордена Славы Д.В. Бондаренко города Зверево расположена в 2-х этажном здании, построенном в 1963 году, в 2015-2016 г.г. был проведен капитальный ремонт школы. Проектная мощность составляет 198 обучающихся. Территория школы огорожена металлическим забором. Территория школы разделена на функциональные зоны: физкультурно-спортивная, хозяйственная, игровая, зона отдыха. Центральный вход в здание и вся территория освещены в ночное время.В ОУ установлена система видеонаблюдения как наружная, так и внутренняя

Школа имеет 5 административных кабинетов (директора, заместителя директора по ВР, секретаря, бухгалтерию, учительскую). Для организации учебно-воспитательного процесса в школе имеется 18 оборудованных кабинетов, 3 лаборантских в кабинетах химии, биологии, физики.

Учебные кабинеты современно оборудованные: математики, русского языка, биологии, физики, истории, иностранных языков, начальных классов, технологии, ОБЖ, ИЗО, химии. Все кабинеты отличаются индивидуальным эстетическим оформлением и оснащением, находятся в хорошем состоянии: отремонтированы, оборудованы учебной мебелью, необходимым учебно-методическим оборудованием. Уроки физической культуры проводятся как на спортивной площадке, так и в спортивном зале. В спортивном зале имеется 2 раздевалки, тренерская, имеется необходимое спортивное оборудование, обновленное в 2016 году. Имеется библиотека. Обеспеченность на одного обучаемого основной учебной литературой составляет 100%. Учебная литература используемая в учебном процессе, соответствует Федеральному перечню учебников. В школе имеется кабинет информатики, в котором установлены компьютеры, соответствующие современным требованиям.

В 2016 году было получено оборудование для всех учебных кабинетов, в состав которого входят: проекторы, интерактивные доски, МФУ, компьютеры в сборе. А также различными учебно-наглядными пособиями. В 2016 году был получен комплект оборудования для кабинета физики, мобильный компьютерный класс, состоящий из 12 ноутбуков. Школа имеет столовую, рассчитанную на 100 посадочных мест. Все помещения школы оснащены автоматической пожарной сигнализацией. В школе имеется медицинский блок, в котором располагаются три кабинета: кабинет логопеда, кабинет психолога и медицинский кабинет.

Уровни образования:

Начальное общее образование (нормативный срок обучения – 4 года)
Основное общее образование (нормативный срок обучения – 5 лет)
Среднее общее образование (нормативный срок обучения – 2 года)

Директор: Скоробогатько Юрий Владимирович

График приёма граждан директором по личным вопросам: Понедельник-пятница с 13:00 до 16:00

Юридический адрес

: Российская Федерация, 346310, Ростовская обл, Зверево г, Докукина, 13″а”

Фактический адрес: Российская Федерация, 346310, Ростовская обл, Зверево г, Докукина, 13″а”

Электронная почта: mbousoch5@mail. ru

Сайт: 4school.my1.ru

МБОУ СОШ № 4 ИМ. Д.В. БОНДАРЕНКО, Зверево (ИНН 6146003898), реквизиты, выписка из ЕГРЮЛ, адрес, почта, сайт, телефон, финансовые показатели

Обновить браузер

Возможности

Интеграция

О системе

Статистика

Контакты

CfDJ8BWwtsnsfW1DmJmxNv0KRToIFf6ssXXsEjizxLO2jKAyelGlJXBNAUvQkPl-LkdqfsvkrLvvw4pNKiv-Vt-Y_GbtCNuvWzepJNbFd668LholQL6fQAlh5f6sq1cHP9yzQ3R1H-J_vgFYl0R5GPP_CVY

Описание поисковой системы

энциклопедия поиска

ИНН

ОГРН

Санкционные списки

Поиск компаний

Руководитель организации

Судебные дела

Проверка аффилированности

Исполнительные производства

Реквизиты организации

Сведения о бенефициарах

Расчетный счет организации

Оценка кредитных рисков

Проверка блокировки расчетного счета

Численность сотрудников

Уставной капитал организации

Проверка на банкротство

Дата регистрации

Проверка контрагента по ИНН

КПП

ОКПО

Тендеры и госзакупки

Поиск клиентов (B2B)

Юридический адрес

Анализ финансового состояния

Учредители организации

Бухгалтерская отчетность

ОКТМО

ОКВЭД

Сравнение компаний

Проверка товарных знаков

Проверка лицензии

Выписка из ЕГРЮЛ

Анализ конкурентов

Сайт организации

ОКОПФ

Сведения о регистрации

ОКФС

Филиалы и представительства

ОКОГУ

ОКАТО

Реестр недобросовестных поставщиков

Рейтинг компании

Проверь себя и контрагента

Должная осмотрительность

Банковские лицензии

Скоринг контрагентов

Лицензии на алкоголь

Мониторинг СМИ

Признаки хозяйственной деятельности

Репутационные риски

Комплаенс

Реквизиты

Полное название организации

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА № 4 ИМЕНИ ПОЛНОГО КАВАЛЕРА ОРДЕНА СЛАВЫ Д. В. БОНДАРЕНКО

Английское название

MBOU SOSH N 4 IM. D.V. BONDARENKO

Адрес

Ростовская обл., г. Зверево, ул. Докукина, д. 13А

ОКФС

Муниципальная собственность

ОКОПФ

Муниципальные бюджетные учреждения

ОКОГУ

Муниципальные организации

ИНН

6146003898

ОГРН

1026102080575

КПП

614601001

ОКАТО

Ростовская область, Зверево

ОКПО

48250373

ОКТМО

Ростовская область, Городские округа Ростовской области, г Зверево

Телефон

Электронная

почта

Сведения отсутствуют

Сайт

Сведения отсутствуют

Информация о компании

Руководитель

Размер предприятия

Численность персонала

Филиалы

Данные без учета обновлений, доступных в системе СПАРК.
Для получения актуальных данных – .

Сведения о государственной регистрации

Дата регистрации

15.10.2002

Регистрирующий орган, в котором находится регистрационное дело

Межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы № 26 по Ростовской области

Виды деятельности

Основной вид деятельности по ОКВЭД

Образование начальное общее

Дополнительные виды деятельности

Образование основное общее

Образование среднее общее

Образование дополнительное детей и взрослых

Деятельность по дополнительному профессиональному образованию прочая, не включенная в другие группировки

Описание

Компания МБОУ СОШ № 4 ИМ. Д.В. БОНДАРЕНКО, адрес: Ростовская обл., г. Зверево, ул. Докукина, д. 13А зарегистрирована 15.10.2002. Организации присвоены ИНН 6146003898, ОГРН 1026102080575, КПП 614601001. Основным видом деятельности является образование начальное общее, всего зарегистрировано 5 видов деятельности по ОКВЭД. Связи с другими компаниями отсутствуют.
Количество совладельцев (по данным ЕГРЮЛ): 1, директор – Скоробогатько Юрий Владимирович.
Компания МБОУ СОШ № 4 ИМ. Д.В. БОНДАРЕНКО не принимала участие в тендерах. В отношении компании было возбуждено 1 исполнительное производство. МБОУ СОШ № 4 ИМ. Д.В. БОНДАРЕНКО участвовало в 4 арбитражных делах: в 3 в качестве истца, и в 1 в качестве ответчика.

Реквизиты МБОУ СОШ № 4 ИМ. Д.В. БОНДАРЕНКО, юридический адрес, официальный сайт и выписка ЕГРЮЛ доступны в системе СПАРК (демо-доступ бесплатно).

Статус компании

Полная информация о компании МБОУ СОШ № 4 ИМ. Д.В. БОНДАРЕНКО

СПАРК-Риски

Одностраничный отчет с самой важной информацией из СПАРК

299₽

Регистрационные данные компании
Руководитель и основные владельцы
Контактная информация
Факторы риска
Признаки хозяйственной деятельности
Ключевые финансовые показатели в динамике
Проверка по реестрам ФНС

Купить Пример

СПАРК-Профиль

Отчет с полной информацией
из СПАРК

999₽

Включен мониторинг изменений на год

Регистрационные данные компании
История изменения руководителей, наименования, адреса
Полный список адресов, телефонов, сайтов
Данные о совладельцах из различных источников
Связанные компании
Сведения о деятельности
Финансовая отчетность за несколько лет
Оценка финансового состояния

Купить Пример

Представителю
компании

бесплатно

Ваша компания?

Повысить доверие

СПАРК-Риски для 1С

Оценка надежности
и мониторинг контрагентов

Заявка на демо-доступ

Заявки с указанием корпоративных email рассматриваются быстрее.

Вход в систему будет возможен только с IP-адреса, с которого подали заявку.

Компания

Телефон

Вышлем код подтверждения

Эл. почта

Вышлем ссылку для входа

Нажимая кнопку, вы соглашаетесь с правилами использования и обработкой персональных данных

«Никто не хотел, чтобы моя дочь умерла вот так». История активистки Анастасии Шевченко

Фото: Ольга Вирич | Гласная

Проведя 2 года под домашним арестом, ростовская активистка Анастасия Шевченко получила условный срок за связь с «нежелательными организациями». Она стала первым человеком, осужденным по новой статье Уголовного кодекса.

Анастасия рассказала Гласной о дочери, которую она потеряла в ходе следствия, и о том, как она узнала о скрытой камере в своей спальне. Она поделилась своим опытом психологического давления со стороны следователей, как она стала другим человеком и как ей удалось не потерять свое «доброе сердце».

Первое восстание

Я вырос в семье военного и учителя, в небольшом гарнизоне в селе Джида. Это в Бурятии, недалеко от монгольской границы. Там я вышла замуж, тоже за военного. Наша дочь Алина родилась в 2001 году. Из-за затылочного канатика мне пришлось делать кесарево сечение. Моей новорожденной дочери поставили диагноз тяжелого, практически неизлечимого заболевания. У нее было хроническое поражение центральной нервной системы, детский церебральный паралич и другие диагнозы. Врачи предложили нам поместить ее в стационар. Но мы не смогли этого сделать. Это был наш первый ребенок. Мы никогда не переставали надеяться, что сможем найти способ вылечить ее.

Когда мужа перевели в Егорлыкскую Ростовской области, Алина начала лечиться в известном Ростовском НИИ акушерства и педиатрии. Они работали с ней в течение трех лет, но мы не увидели улучшения. Когда врачи выписывали ее из больницы, они подумывали о том, чтобы отдать ее в школу для детей с особыми потребностями, потому что они обеспечивали постоянный уход. Но мы пошли домой.

Ваш первый бунт начинается, когда вы сталкиваетесь с несправедливостью.

Было большой несправедливостью, что я не смог купить лекарства по рецепту для Алины. Это гарантировано законом, но аптеки не закупили его вовремя. Я обращалась в Минздрав и спорила с работниками аптек, и в итоге добилась того, что хотела. Но это заняло у меня огромное количество времени, а мой больной ребенок не мог позволить себе ждать так долго.

Дочь постоянно лежала в постели, не разговаривала, кричала от боли, часто плакала. Каждый день был наполнен болью и страданиями, мне было страшно за ребенка. Она не разговаривала, я даже никогда не слышал от нее слова «мама».

Через три года у нас родилась Влада, родилась здоровой. Когда Алина плакала, Влада плакала вместе с ней. Потом к нам переехала мама. Нам приходилось выслушивать жалобы соседей на то, что Алина все время слишком громко плачет. Мы пытались объяснить, что ребенок болен. Но люди хотели тишины.

Здоровье Алины ухудшалось с каждым днем. В какой-то момент лекарство, которое было так трудно достать, перестало помогать. Держать ее дома больше не было возможности, ей требовался длительный уход. Врачи настояли на том, чтобы я поместила ее в интернат для умственно отсталых детей в Зверево, что тоже в Ростовской области.

Фото: Ольга Вирич | Гласная

Мобильных телефонов у нас тогда не было, поэтому в интернат можно было звонить только из телефона-автомата. Я буквально жил рядом с этим таксофоном. Я постоянно звонила им и спрашивала об Алине, а потом бежала домой, чтобы позаботиться о второй дочери.

Мы часто ходили в этот интернат. Алина нуждалась в еде и лекарствах. Мы с мамой варили борщ, пюрировали блендером и кормили с ложки — Алина не могла жевать, только сосала. Мы привезли детское питание, подгузники и пеленки.

Мы планировали регулярно забирать ее домой, но это оказалось плохо для ее здоровья. У нее внезапно развилась аллергия и она покрылась красными пятнами. Поэтому мы решили поставить ее под постоянное медицинское наблюдение. Мы привезли ее обратно в Зверево и продолжали навещать ее там с Владой. А когда в 2012 году у нас родился Миша, мы его тоже стали брать с собой. Я был законным родителем, меня не лишили родительских прав.

Поворотный момент

Я не знал, как продолжать дальше, но в то же время я понимал, что мои дочери нуждаются во мне, чтобы быть сильным и здоровым. Моя работа стала для меня спасением. Еще в 2006 году я начал работать на местном телевидении, которое входило в состав районной газеты «Заря» в станице Егорлыкской. Я проработал там 4 года, освещая работу властей и проблемы простых людей.

Затем, в 2010-2011 годах, я работал в участковом отделении избирательной комиссии Ростовской области. Я видел избирательный процесс изнутри. Но я не работал на избирательных участках, поэтому нарушений и вбросов бюллетеней не видел. Я имел дело с документами, и никаких противозаконных вещей в этой сфере не было. Я перешел в КПРФ, потому что хотел активно участвовать в общественной жизни, расти профессионально, но не внутри правящей партии. Впрочем, долго я там не задержался.

Я искал свое место в мире. Я познакомился с другими активистами из Ростова. В 2014 году мы пытались возродить Объединенное демократическое движение «Солидарность», протестовавшее за освобождение Надежды Савченко и Олега Сенцова. Наше движение возражало против установки памятника героям Донбасса, потому что мы были против пропаганды братоубийственной войны. Когда убили Бориса Немцова, для меня это был переломный момент. Я не мог оставаться дома.

С тех пор я стал относиться к этому серьезно. Я понял, что

Я должен бороться за правду сам. Потому что за всей этой волокитой стоят жизни людей, которые от нее зависят, как, например, жизнь моей дочери Алины.

Я выбрал Открытую Россию. Были активисты из разных регионов, это был хороший матч, мы хорошо понимали друг друга. Я не собираюсь раскрывать их фамилии, я не хочу, чтобы их арестовали, как меня. В 2017 году я стал региональным координатором. К нам обращались за помощью очень многие. Мы занимались реституцией церковных земель, развитием городского транспорта и озеленением городов.

В 2018 году против меня завели два абсурдных административных дела. Первый касался моего участия в дебатах с представителем партии «Единая Россия» Игорем Третьяковым, которые состоялись в Таганроге в 2017 году. Как можно арестовать или оштрафовать человека за участие в дебатах? Это нормальная форма политического диалога. Второе административное дело было возбуждено по факту семинара, который произошел в 2018 году перед выборами в Законодательное собрание Ростовской области. Голосовать – это мое право, так же как и участие в семинарах. Я никогда не нарушал закон. И вдруг меня решили оштрафовать.

Двор. ул. Темерницкая, 53. Место домашнего ареста Анастасии. Есть участок земли непонятного назначения, огороженный колючей проволокой.

Фото: Ольга Вирич | Гласная

На самом деле мне так и не дали разумных ответов, почему открыли эти дела и оштрафовали. Я был уверен, что они не посмеют фабриковать уголовное дело. Я даже не ходил на несогласованные акции, потому что понимал, что меня могут оштрафовать, и мне придется платить эти штрафы. У меня трое детей и мама, которую мне приходилось содержать. Я не видел никакой опасности. И я тоже не был опасен. Но кто-то решил иначе.

Скрытая камера в спальне

Летом 2018 года в какой-то момент мне показалось, что за мной наблюдают. Иногда я видел возле своего дома совершенно незнакомых людей. Они стояли и время от времени смотрели на меня. Иногда я говорил своим друзьям: «Мне кажется, за мной следят». И мы бы начали над этим смеяться. Зачем кому-то следовать за мной?

И только потом, в материалах уголовного дела, я увидел фотографии, на которых я сижу в кафе или иду по улице. Я не делал ничего криминального на этих фотографиях.

Они установили скрытую камеру в моей спальне. Оперативники Центра Э договорились с моей квартирной хозяйкой в то время

Я не знаю, почему она согласилась на это и как ее заставили. Им просто придется жить, зная, что они сделали до конца своей жизни.

О камере я узнал уже во время расследования. Он находился над моей кроватью 4 месяца, с сентября по январь 2019 года. В моей спальне не происходило ничего деликатного. Мы с мужем давно перестали жить вместе, моя семья – это мои дети и моя мама. Следователь тогда спросил меня о моих отношениях с Ходорковским: на пленке они слышали, как я говорил о платье, которое собирался надеть на конференцию в Прагу. Ходорковский тоже должен был участвовать в конференции.

Для сбора улик достаточно обычной аудиокассеты, могли бы просто поставить микрофон. Но они хотели получить не только мои разговоры, но и визуальные материалы. Думаю, камеру поставили с определенной целью: в случае, если у них не было материалов для возбуждения уголовного дела, они показывали компрометирующие ролики на канале НТВ или в каких-то других СМИ.

Любому человеку не понравится узнать, что за ним следят в его спальне. Я считаю, что они сделали это, чтобы унизить меня и оказать психологическое давление на меня и других активистов.

«Шевченко, вон!»

21 января 2019 г., раннее утро. Понедельник. Сына Мишу я, как обычно, забрал в школу. Мы вышли из нашей квартиры и увидели группу людей на лестничной площадке. не помню сколько их было. Кто-то попросил меня не закрывать дверь квартиры. Они целенаправленно стояли и ждали, когда откроется дверь: если бы они просто позвонили, я бы их не впустил. А им нужно было срочно войти в мою квартиру.

Искали до 13 часов. Они бросали мои вещи на пол и забирали все, что можно было использовать против меня. Взяли ручки и резиновые браслеты «Открытая Россия», документы, паспорт, телефон, ноутбук, два планшета — мамин и мой.

Двор. ул. Темерницкая, 53. Место домашнего ареста Анастасии. Есть участок земли непонятного назначения, огороженный колючей проволокой.

Фото: Ольга Вирич | Гласная

Дети были в ужасе, но старались не плакать. Потом я узнал, что Влада в ту ночь плакала, а у мамы поднялось давление.

Мне срочно нужен был адвокат. Они позволили мне позвонить. Я обзвонил всех знакомых адвокатов, но было раннее утро, и, к сожалению, трубку никто не брал. «Открытая Россия» нашла ростовского юриста Сергея Ковалевича, и он тут же согласился защищать меня в суде. Но встретиться удалось только в Следственном комитете перед допросом.

Потом меня отвезли в изолятор временного содержания. Мне было очень тяжело. Мне пришлось привыкнуть к новым терминам и к ощущению, что я объект, которому сказали слова, которые он не мог понять.

— Шевченко, выходи!

Больше всего в изоляторе беспокоило слово «вне». Это означало, что они увезли вас куда-то, а затем вернули обратно.

Через два дня, 23 января, в изолятор явился охранник и крикнул: «Вон!». И повели меня в суд. Мы пришли с черного хода. Потом меня спустили по лестнице: я оказался в глубоком подвале. Никогда не знал, что в Ленинском районном суде есть подвал. Оно было серым, мрачным и безжизненным. Атмосфера могла легко сломить человека. Там было несколько железных клеток, меня поместили в одну из них. Охранник стоял рядом со мной. Я провел около часа на скамейке в клетке. На стенах были надписи: кто-то написал «Прости, мама», кто-то нацарапал на стене номера статей УК.

По пути в зал суда меня сопровождали шесть охранников. Объяснили, как вести себя в клетке, как надевать и снимать наручники.

Я просил суд не ограничивать мою свободу передвижения, так как я должен был заботиться о своих троих детях и маме, которая страдала гипертонией. Я впервые публично рассказал об Алине, моей больной дочери. Ей скоро должно было исполниться 18 лет, и мне пришлось поместить ее в другое учреждение, для взрослых инвалидов. Так требует российское законодательство.

Но судья прочитал, «представляет угрозу конституционному строю Российской Федерации и может скрыться за границу» и назначил меру пресечения в виде домашнего ареста на месяц и 25 суток.

Мне запретили выходить из квартиры, пользоваться телефоном и интернетом, разговаривать с людьми. Исключение составили мои близкие родственники, адвокаты, следователи, прокурор и судья. Только следователь мог разрешить мне обратиться к врачу. Но заболела не я, а Алина.

«Мне удалось увидеть свою дочь живой»

По телефону мне никто не мог дозвониться — его у меня забрали при обыске. Позвонили мужу из интерната в Зверево, и он позвонил моей маме. Нам сообщили, что у Алины обструктивный бронхит. Это случалось много раз раньше — она заболевала, и я немедленно приезжал, чтобы позаботиться о ней. И она всегда поправлялась. Вот почему персонал снова начал звонить мне.
Но в тот раз я не смог прийти. Я должен был сначала получить разрешение. Мой адвокат подал ходатайство о немедленном посещении моей дочери. Но они не позволили мне увидеть ее сразу после этого. Мне разрешили только позвонить в школу и узнать новости о ее здоровье. Тем временем Алина попала в городскую больницу. Она была там одна, без меня. Не было никого, кто мог бы за ней присматривать. Медицинскому персоналу не нужно проводить все свое время с пациентами и кормить больных детей. Этими вещами занимаются родители. Но судья Ищенко (эту фамилию я никогда не забуду) посчитал меня слишком опасным, чтобы отпустить меня в больницу к ребенку. Я думаю, что в то время планировалось максимально ограничить мою свободу передвижения.

Фото: Ольга Вирич | Гласная

Я хорошо помню 30 января. Я был в Следственном комитете до 18 часов, надеясь, что меня пустят на свидание с дочерью. Но вместо этого следователь возбудил против меня уголовное дело.

Все это происходило на фоне ухудшения состояния Алины: ее увезли в реанимацию из инфекционного отделения. К полудню ее состояние характеризовалось как тяжелое, к 15.30 – критическое. У Алины остановилось сердце. Ее реанимировали. Только после этого следователь начал запрашивать документы из больницы: ему нужна была бумага за подписью главврача, доказывающая, что моя дочь действительно находится в критическом состоянии. Был почти вечер. Но я все ждал разрешения следователя. Только к 18:00 он решил отпустить меня к дочери, но всего на 2 дня: я должен был вернуться в 18:00 1 февраля.

Мне нужно было срочно ехать в Зверево. Проблема была в том, что я не знал, как это сделать. У меня было мало времени. Так что мой друг согласился отвезти меня. Она должна была подписать документы, подтверждающие, что она везла меня в больницу во время моего домашнего ареста. Мы вдвоем, без охраны, поехали в Зверево. Пока мы были в пути, мне звонил следователь, чтобы убедиться, что мы не свернули на границу с Украиной (это было примерно в 30 км от трассы). Может быть, он думал, что я сбегу.

Мы приехали в больницу поздно ночью, и меня не пустили сразу к дочери – лечащий врач, который мог дать мне разрешение на визит, уже ушел домой. Только утром 31 января меня отпустили в реанимацию.

Когда я вошел в палату, Алина лежала без сознания. Трубки были на ней повсюду. Я чуть не упал, потому что мой ребенок был близок к смерти. Доктор поймал меня и помог сесть. Мне удалось увидеть свою дочь еще живой.

Когда она умерла, меня сразу повели к главврачу для составления бумаги о том, что я к ним претензий не имею. Потом мы подождали, пока позвонит следователь и сказал, что я могу идти домой.

Никто не хотел, чтобы это произошло именно так. Никто не хотел, чтобы моя дочь умерла вот так. Но бюрократия, согласования и недоверие стали причиной трагедии. Я думаю, что если бы меня отпустили раньше и если бы я был рядом с Алиной, этого бы не случилось. Но было слишком поздно.

Когда я наконец вернулась домой, лица моих детей были заплаканными — потеря сестры очень их задела. А вот второй Миша, Влада и мама меня увидели, собрались. Я попросил их взять себя в руки, потому что нам нужно было организовать похороны. Мы должны были сохранять холодную голову, чтобы сделать это. Сразу после этого пришел следователь. Я боялся, что тоже будут трудности, но он сказал, что отпустит меня на похороны.

Никому не разрешалось подходить и разговаривать со мной на Северном кладбище. Даже не для того, чтобы выразить свою поддержку. Я стоял там один, как прокаженный.

Я не имел права ни с кем разговаривать.

Алина кремирована. Мы храним урну с ее прахом дома. Мы хотим развеять ее прах где-нибудь в горах или над морем. Потому что Алина всю жизнь провела в четырех стенах.

Взрослые игры

Следователи, прокурор, судьи, охрана – люди, которых я раньше не знал. Вы впервые увидели человека и поняли, что от него зависит ваша жизнь. Я пытался наблюдать за ними. Они были разными: одни были жестче других.

Меня никто не оскорблял. Думаю, это потому, что они видели, как я веду себя достойно. Они не смели меня унизить. Процесс занял два года, так долго обороняться было невозможно. Мы как будто во взрослые игры играли, только для меня это могло плохо кончиться.

Меня проверяли, ждали, что я скажу что-то, что можно было бы использовать в моем уголовном деле как доказательство вины. Это были совершенно незнакомые люди, которые с самого начала относились к вам враждебно. И ты должен был с ними общаться и показывать им, что ты адекватный человек, а не преступник. Вы должны были убедить их, что то, что они делают, того не стоит. И вам нужно было расположить их к себе, пока они пытались получить от вас больше информации.

Им сказали сфабриковать уголовное дело, что они и сделали. Но я ничего против них не имею, никакой ненависти. У всех есть семьи, кошки и собаки. Иногда я вижу, как они ходят. И то, как они работали с моим делом, теперь им с этим жить.

Сердце доброе

Суд раз за разом продлевал мне домашний арест. В общем, это длилось два года. Они ввели жесткие ограничения на год и месяц. Потом немного полегчало — разрешили гулять. Я думаю, это потому, что следствие закончилось и мое дело передали в суд.

Эти два года изменили меня. Я чувствую, что стал более зрелым сейчас. У меня больше нет детского отношения. Когда ты оказываешься в изоляции, ты начинаешь пытаться найти силы, чтобы выжить. Я начал писать автобиографию, описывая каждый день. Со временем начинаешь что-то забывать, а мне хотелось сохранить память о домашнем аресте и проблемах, с которыми мне и моей семье пришлось столкнуться, в деталях.

ул. Темерницкая, 53. Место домашнего ареста Анастасии. Ее комната находится под домом «ул. Темерницкая, 53». знак. Фото: Ольга Вирич | Гласная

Еще я учил стихи наизусть, потому что в изоляции ухудшается память. Мне нравится Борис Пастернак. Я многое могу сказать о его Нобелевской премии:

Потерян, как зверь в заточении.
Где-то — люди, свобода, свет;
Крики Чейза — меня заманили,
Я не могу избежать своего положения.

И конец поэмы:

Но приближаясь к кончине моей,
Я верю, что день близок,
Когда сердце добра превзойдет
Ярость и низость – даже здесь.

Я надеялся, что все трудности разрешатся, и я вернусь к своей нормальной жизни и снова почувствую себя свободным. Два года я жила в постоянном стрессе, хотя по пути встретила «сердце добра»: познакомилась с хорошими людьми. Сергей, сотрудник ФСИН России, был очень хорошим человеком. Недавно он умер от COVID-19, мне его очень жаль. Это он забрал меня из суда, когда меня приговорили к домашнему аресту. Сергей мог бы вести себя жестко, как и другие, но не стал. После ужасных условий следственного изолятора, содержания в подвале суда, содержания под охраной в наручниках, видеть человеческую доброту казалось чудом.

Сергей объяснил, что везет меня домой. И спросил, на какую ногу надеть браслет. Я до сих пор не знаю, почему он это спросил, я не думаю, что была какая-то разница. Он просто всегда старался помочь. Говорю: «Мне нужен свежий воздух», а Сергей открывает окно. Или парковал машину подальше от двора, чтобы мы могли немного пройтись. Или мы приходили на судебное заседание раньше и становились возле суда, чтобы я могла проветриться. Я знаю, как странно это может звучать. Но каждый добрый поступок был очень важен для меня. Они заставили меня выглядеть жестоким преступником и не давали мне покоя. И когда я встретила человека, который был добр ко мне, я был очень благодарен.

В этой системе, безусловно, есть жестокие люди, но не все они такие.

Отстранен

Я был уверен, что меня посадят в тюрьму. Следователи собрали 29 судебных связок. Для меня это был моральный вызов. Смерть Алины и последние дни перед приговором были самыми тяжелыми. Мы обсуждали это с моей семьей: мама плакала, а дети снимали меня на видео. Они хотели запомнить, как я шутил, чтобы потом посмеяться над этим.

Надпись на кружке, которую я подарила своему сыну Мише, говорит «Улыбнись!» Это мой девиз. Я попросил его не расстраиваться, если меня посадят в тюрьму. И попросил его каждое утро смотреть на подпись и улыбаться. Он все еще использует его. Я также отправил ему несколько голосовых сообщений о том, как сильно я его люблю. И попросил его не спорить с сестрой. Но послушал он их только через три дня после приговора.

Перед последним испытанием я сделала видеоинструкцию для мамы и детей. Они о бытовых вещах: как включить духовку, что делать, если отключили электричество или течет кран. Ни я, ни моя дочь не удаляем эту инструкцию со своих телефонов, потому что процесс еще не завершен. Они в любой момент могут заменить условный срок на лишение свободы. Я надеюсь, что этого не произойдет.

На последнее слушание я взял с собой сумку. Я думаю, что это было мало. Влада помогла мне его упаковать. Она очень волновалась, поэтому продолжала класть в сумку разные вещи. «Не забывай об этом и не забывай об этом». Она пошла в магазин и купила мне книги и тетради. До последнего момента она волновалась и все время спрашивала: «Ты упаковала все, что тебе нужно?» Я также дал ей указание, как нести посылки в СИЗО, если меня осудят, потому что осужденный после вынесения приговора сразу попадает в СИЗО.

Фото: Ольга Вирич | Гласная

Владе в мае исполняется семнадцать, она учится в десятом классе. За эти два года она сильно повзрослела, и может поправить меня, когда увидит, что я «увлекся». Она умеет устанавливать личные границы. Мне нравится, что она не делает драму из нашей ситуации. На днях она рассказала, что знакомая девушка, у которой были трудности с матерью, написала ей: «Я хотела бы иметь такие же отношения, как у вас с мамой». И Влада как-то сказала мне: «Если бы этого не случилось, меня бы не было там, где я сегодня. Я ни о чем не жалею в жизни.

Я тоже ни о чем не жалею. Но есть трагические моменты, через которые моя семья не должна была пройти. Они этого не заслужили.

Почти весь день с небольшим перерывом зачитывали приговор. Судья говорил так тихо и быстро, что я многого не понял. Семилетний Миша так устал, что начал засыпать. Когда сказали «приостановлено», дочка бросилась ко мне.

«Хочу быть собой»

Два года под домашним арестом я молчала. Люди читали все, что выкладывала моя дочь Влада на своей странице в Facebook, и у каждого была своя картина происходящего. Теперь, когда мне дали условно-досрочное освобождение, я могу не оправдать ожиданий других людей. Наверное, впервые в жизни я не хочу оправдывать ничьих ожиданий. Я хочу быть собой.

Я не могу участвовать в выборах, наблюдать за ними, ходить на митинги — я условно освобожден и мое дело связано с политикой. Я должен держаться подальше от всего этого, чтобы не оказаться в тюрьме. Но

сегодня есть много сфер, где можно проявить себя как активный гражданин. Я не собираюсь себя ограничивать.

Я буду больше заботиться о своих детях. Я считаю, что нам нужно больше внимания уделять нашим детям, любить их такими, какие они есть, и интересоваться процессом воспитания. То, что они сейчас делают с образованием, очень и очень опасно. Регулирование образовательной деятельности, например. Под действие этого закона могут попасть все, включая репетиторов. На мой взгляд, контролировать всю образовательную деятельность невозможно и довольно опасно. Меня как родителя и учителя очень волнует тема образования. В настоящее время даю частные уроки.

Дети должны быть защищены и образованы. Я учу свою дочь получать информацию из разных источников. Неправильно получать знания по одному школьному учебнику. Нужно слушать подкасты, читать книги, смотреть фильмы и все обсуждать с другими. Это создает целостную картину мира. И только через школьное образование оно становится однонаправленным.

Это также относится к гендерным ролям. Существует такое клише, что самое большое счастье для женщины — выйти замуж и родить детей. Никто не спрашивает ее, хочет ли она выйти замуж и завести детей. Женщина имеет полное право не хотеть ни того, ни другого — и выполнять работу, на которой она может реализовать свой наивысший потенциал. К сожалению, к женскому мнению никто не прислушивается, даже в школе. Девочки готовят, а мальчики табуретки делают. В детстве я всегда хотел сделать табуретки. Мне это было намного интереснее, чем варить борщ.

Фото: Ольга Вирич | Гласная

Я встречаю много молодежи, студентов, школьников и вижу, что все хорошо. Мне нравятся эти люди, которые не смотрят телевизор, у которых формируется собственное мнение. На самом деле они кажутся более зрелыми, чем я. И это не те люди, которые будут бездумно голосовать или участвовать в фальсификации выборов.

Грядет смена поколений. Это неизбежно. Это только вопрос времени. Конечно, я хотел бы жить свободно, тихо и бесстрашно. Но нам придется немного подождать.

Мы запускаем серию Влиятельные , рассказывающую о женщинах, меняющих социальный ландшафт России и занимающих активную жизненную позицию. Влиятельные о тех, кому удается создавать и способствовать грядущим изменениям.

Материал публикуется совместно с «Новая газета» .

Еще из этой серии:

Время молитвы Зверево

Время молитвы

Zverevo, воскресенье, 5 февраля 2023 г.

Mon

Вт

Ср

Чт

FRI

SAT

Sun

Следующая молитв Moscow 180