Школа искусств мостовской: Детская школа искусств в п. Мостовской, Краснодарский край

Содержание

Новости

Версия для слабовидящих

5 октября 2022 года в к/ «Мир» на торжественном мероприятии, посвященном празднованию Дня учителя были награждены почетной грамотой администрации муниципального образования Мостовский район за многолетний плодотворный труд, эстетическое воспитание и образование подрастающего поколения, личный вклад в развитие культуры Мостовского района и в связи с празднованием Дня учителя – Бегагаян Ж.Х., Москвитина Е.И., Емельянченко А.А., Пузанкова А.С., Хворова Т.В.
Поздравляем и желаем дальнейших творческих успехов!

5 октября в Историческом парке “Россия – моя история” в г. Краснодаре состоялось торжественное мероприятие, посвящённое педагогическим работникам образовательных организаций в области культуры Краснодарского края. К международному Дню учителя преподавателю Мостовской детской школы искусств Марии Сергеевне Черкасовой было вручено Благодарственное письмо министра культуры Краснодарского края Виктории Юрьевны Лапиной.

Награждение провёл председатель Краснодарской краевой территориальной организации профсоюза работников культуры Василий Александрович Семихатский.

1 октября 2022 в зале Мостовской детской школы искусств состоялся праздничный концерт, посвященный Международному Дню Музыки.

1 октября 2022 года учащиеся Мостовской детской школы искусств ( образцовые ансамбли «Карамель», «Лазоревый цвет», «Аэлита», «Скерцо») приняли участие в праздничном концерте посвященном Дню пожилого человека

С Днем музыки всех нас, с чудесным праздником!
Пускай она струится и поет!
Пусть в каждом сочиняется мелодия

И музыка прекрасная живет!

Как правильно дружить, как чисто постирать, рассказать про кукол из Волшебной страны Кукляндии, все это могут наши самые маленькие ученики отделения раннего эстетического развития. На уроках ритмики они путешествуют на веселом паровозике из Ромашково и познают азы ритмо-пластических упражнений через образы: быть стройными — как жираф, изящными — как бабочки, гибкими – как кузнечик, пластичными — как кошечки.

Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!

Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!

View the embedded image gallery online at:
http://most-art. ru/#sigProIdb128955071

Мостовская детская школа искусств с глубоким прискорбием сообщает, что 28 сентября на 73 году ушла из жизни Светлана Георгиевна Чунихина – преподаватель фортепианного отдела.

Светлана Георгиевна мудрый и добрый человек, ветеран труда, свыше 50 лет отдала художественно-эстетическому воспитанию детей.

Коллектив школы искренне скорбит и приносит глубокие соболезнования родным и близким.

Проблема насилия в семье, жестокого обращения на сегодняшний день является одной из самых тревожных среди социальных факторов, оказывающих влияние на рост социального сиротства, безнадзорности, беспризорности.

На праздновании Дня района и поселка Мостовского выставку учащихся и преподавателей посетил С.В. Ласунов, а также вручил благодарность главы муниципального образования Мостовский район за большой вклад в сохранение и развитие народного художественного творчества Мостовского района преподавателям художественного отделения: Суслопаровой Е. А., Масленниковай О.В., Булгаковой И.М., Галеевой Е.Н.

17 сентября 2022 года образцовый хореографический ансамбль “Аэлита” руководитель Цкипуришвили К.С., образцовый хореографический ансамбль “Карамель” руководитель Костенецкая Г.В. и образцовая студия “Скерцо” с Ариной Емельянченко приняли участие в праздничной концертной программе посвященной 160-летию поселка Псебая.

Творческие коллективы Мостовской детской школы искусств 16 сентября 2022 года приняли участие в праздновании 47-летия со дня образования Мостовского района и 128-ой годовщины со дня основания поселка Мостовского

14 сентября 2022 года в зале Мостовской ДШИ состоялась культурно-просветительская программа, посвященная 85-летию Краснодарского края, “Музыка кубанских композиторов”.

От всей души поздравляем вас с 85-летием со Дня образования Краснодарского края!

3 сентября – одна из памятных дат в России, которая носит название День солидарности в борьбе с терроризмом. Эта дата связана с трагическими событиями в городе Беслане 1-3 сентября 2004 года, где в результате террористического акта в школе № 1 небольшого города Беслана погибло 334 мирных граждан и сотрудников правоохранительных органов. По всей стране вспоминают жертв террористических актов из числа гражданского населения, а также сотрудников правоохранительных органов, погибших при выполнении служебного долга.

Трагедии семей, потерявших родных и близких, многими людьми воспринимаются, как свои личные утраты. В этот день траурные мероприятия в память о погибших проходят во многих уголках планеты, поскольку эта трагедия не только нашей страны, но и всего мирового сообщества. В память о жертвах терактов и бойцах, отдавших свои жизни ради спасения мирных жителей, в небо запускаются 334 воздушных белых шаров, по числу жертв в Беслане.

Только толерантность и взаимоуважение всех граждан страны позволят предупредить разрастание терроризма и экстремизма, лишат преступников надежды на поддержку в российском обществе. Мы должны уважать культурные и религиозные особенности всех тех народов, которые населяют нашу многонациональную страну.

Ученье — свет, а неученье — тьма…
Старо — как мир, как истина — понятно.
Желаем вам в начале сентября
Взять быстрый старт к учебе — путь приятный.

День знаний вам откроет интерес
К урокам новым и предметам школьным.
Легко учитесь, свой любите класс
И школой будьте вы своей довольны!

Желаем, чтоб давались вам легко
К задачам сложным верные решения.
И пусть счастливым будет ваш урок.
Наука — это жизни продолжение!

В период летних каникул преподаватель фортепианного отделения Александра Сергеевна Пузанкова стала победителем IV Всероссийского конкурса исполнительских искусств «Арт-экспресс» Лауреат I степени (проект по развитию культуры и искусства «Grand art competition» г.Екатеринбург), а также завоевала звание Лауреата II степени в XIII Международном конкурсе среди музыкантов «Grand music art» (при поддержке управления культуры администрации городского округа г.Елец).

В преддверии нового учебного года желаем Александре Сергеевне новых достижений, успехов в работе и творческих свершений.

Ансамбль домристов “Забавушка” (руководитель М.С. Совкова, концертмейстер О.Н. Шапошникова) принял участие во II Международном конкурсе искусств”Я в ИСКУССТВЕ”.

Призываем ВСЕХ отказаться от наркотиков, табака и алкоголя, сказать твёрдое «нет», людям угощающими наркотиками и алкоголем, избегать ситуаций, связанных с употреблением психоактивных веществ, и выбрать жизнь, спорт, здоровый образ жизни!

Юные музыканты класса домры преподавателя Марины Сергеевны Совковой успешно представили свои видео-выступления на Международном конкурсе исполнительского мастерства “Радуга Талантов”.

Творческие коллективы Мостовской ДШИ: образцовый хореографический ансамбль “Карамель”, рук. Костенецкая Г.В., образцовый хореографический ансамбль “Аэлита”, рук. Цкипуришвили К.С., образцовая эстрадная студия “Скерцо” и солисты рук. Москвитина Е. И. приняли участие в районной концертной программе посвященной празднованию Дня России! Яркое мероприятие прошло на открытой сцене в парке Победы

Олимпиада проводилась среди обучающихся детских музыкальных школ, детских школ искусств и иных образовательных учреждений культуры и искусства. Участники олимпиады должны были написать диктант (исполненный на гобое) и выполнить 10 музыкально-теоретических заданий.

В целях сохранения и развития традиционной народной культуры Кубани, эстетического, нравственного и патриотического воспитания подрастающего поколения, в Краснодарском крае с февраля по май 2022 года проходил ХХХI краевой фестиваль детских фольклорных коллективов «Кубанский казачок».

2 июня 2022 года в зале Мостовской ДШИ состоялся концерт класса преподавателя Натальи Анатольевны Манагаровой.

В мае-июне 2022 года в Краснодарском крае проходил краевой смотр детских самодеятельных коллективов и исполнителей “Звонкие голоса”.

1 июня в парке Победы прошли праздничные мероприятия посвященные 1 июня – Дню защиты детей.

31 мая 2022 года в концертном зале дома культуры прошёл отчётный концерт Мостовской детской школы искусств «Россия – мы дети твои!».

В мае в г. Краснодаре состоялся II Открытый краевой конкурс “Наследники Победы”, посвященный Победе советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг., который проводится научно-творческим учреждением культуры Краснодарского края “Кубанский казачий хор” с целью патриотического воспитания населения. В конкурсе приняли участие коллективы и отдельные исполнители и 24 регионов России. Учащиеся и преподаватели Мостовской детской школы искусств также представили свои творческие номера для этого важного мероприятия. Поздравляем наших победителей!

лауреат II степени

Степаненко Владислава – (преподаватель Емельянченко А.А.)

лауреат II степени

Народный ансамбль “Три-звучие” в составе: Черкасова Мария Сергеевна, Совкова Марина Сергеевна, Шапошникова Оксана Николаевна

лауреат I степени

Емельянченко Арина Алексеевна

Желаем новых творческих успехов!

Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!

View the embedded image gallery online at:
http://most-art. ru/#sigProId92fbb9ffec

Противодействие covid-19

Информация о вернувшихся из зарубежных поездок
О телефоне горячей линии
Памятки о коронавирусе
Режим функционирования МБУДО «Мостовская ДШИ» в условиях распространения COVID-19
Рекомендации по профилактике новой коронавирусной инфекции (COVID-19) среди работников
Что нужно знать о вакцинации от коронавирусной инфекции (covid-19)

В рамках реализации национального проекта “Культура” в 2020 году для Мостовской детской школы искусств приобретены оборудование и музыкальные инструменты

Новости

Версия для слабовидящих

5 октября 2022 года в к/ «Мир» на торжественном мероприятии, посвященном празднованию Дня учителя были награждены почетной грамотой администрации муниципального образования Мостовский район за многолетний плодотворный труд, эстетическое воспитание и образование подрастающего поколения, личный вклад в развитие культуры Мостовского района и в связи с празднованием Дня учителя – Бегагаян Ж. Х., Москвитина Е.И., Емельянченко А.А., Пузанкова А.С., Хворова Т.В.
Поздравляем и желаем дальнейших творческих успехов!

С Днем музыки всех нас, с чудесным праздником!
Пускай она струится и поет!
Пусть в каждом сочиняется мелодия
И музыка прекрасная живет!

Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!

View the embedded image gallery online at:
https://most-art. ru/#sigProIdb128955071

Коллектив школы искренне скорбит и приносит глубокие соболезнования родным и близким.

От всей души поздравляем вас с 85-летием со Дня образования Краснодарского края!

Можно с уверенностью сказать, что бесланские события потрясли весь мир, и никого не оставив равнодушным. То, что произошло в Беслане, забыть невозможно, как нельзя забыть тех, кто отдал свои жизни ради спасения детей. Трагедии семей, потерявших родных и близких, многими людьми воспринимаются, как свои личные утраты. В этот день траурные мероприятия в память о погибших проходят во многих уголках планеты, поскольку эта трагедия не только нашей страны, но и всего мирового сообщества. В память о жертвах терактов и бойцах, отдавших свои жизни ради спасения мирных жителей, в небо запускаются 334 воздушных белых шаров, по числу жертв в Беслане.

2 июня 2022 года в зале Мостовской ДШИ состоялся концерт класса преподавателя Натальи Анатольевны Манагаровой.

1 июня в парке Победы прошли праздничные мероприятия посвященные 1 июня – Дню защиты детей.

лауреат II степени

Степаненко Владислава – (преподаватель Емельянченко А.А.)

лауреат II степени

лауреат I степени

Емельянченко Арина Алексеевна

Желаем новых творческих успехов!

Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!
Click to open image! Click to open image!

View the embedded image gallery online at:
https://most-art. ru/#sigProId92fbb9ffec

Противодействие covid-19

Информация о вернувшихся из зарубежных поездок
О телефоне горячей линии
Памятки о коронавирусе
Режим функционирования МБУДО «Мостовская ДШИ» в условиях распространения COVID-19
Рекомендации по профилактике новой коронавирусной инфекции (COVID-19) среди работников
Что нужно знать о вакцинации от коронавирусной инфекции (covid-19)

МБУДО “МОСТОВСКАЯ ДШИ”, пгт.

Мостовской, ИНН 2342005502, контакты, реквизиты, финансовая отчётность и выписка из ЕГРЮЛ

+7 861 925-13-65
+7 861 925-39-44

[email protected]

Контактная информация неактуальна?

Редактировать

Юридический адрес

352570, Краснодарский край, Мостовский район, пгт. Мостовской, ул. Горького, д. 142

Показать на карте

ОГРН	1022304343489
ИНН	2342005502
КПП	234201001
ОКПО	48436283

Код ОКОГУ	4210007 Муниципальные организации
Код ОКОПФ	75403 Муниципальные бюджетные учреждения
Код ОКФС	14 Муниципальная собственность
Код ОКАТО	03233551000 Мостовской
Код ОКТМО	03633151051 пгт Мостовской

Регистрация в ФНС

Регистрационный номер 1022304343489 от 10 декабря 2002 года

Межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы №16 по Краснодарскому краю

Регистрация в ПФР

Регистрационный номер 033045000346 от 9 сентября 1991 года

Управление Пенсионного фонда РФ в Мостовском районе Краснодарского края

Регистрация в ФСС

Регистрационный номер 232065579823201 от 28 августа 2002 года

Филиал №20 Государственного учреждения – Краснодарского регионального отделения Фонда социального страхования Российской Федерации

КОМИТЕТ ПО УПРАВЛЕНИЮ МУНИЦИПАЛЬНЫМ ИМУЩЕСТВОМ МОСТОВСКОГО РАЙОНА

с 10. 12.2002

Муниципальное образование

КРАСНОДАРСКИЙ КРАЙ

МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ МОСТОВСКИЙ РАЙОН

с 12.01.2012

85.41

Образование дополнительное детей и взрослыхОСНОВНОЙ

Дополнительные виды деятельности не указаны

Финансовая отчётность МБУДО “МОСТОВСКАЯ ДШИ” согласно данным ФНС и Росстата за 2017–2021 годы

Финансовые результаты за 2021 год

Выручка	Чистая прибыль	Капитал
—	—

Бухгалтерская отчётность за все доступные периоды

Согласно данным ЕГРЮЛ от ФНС, МБУДО “МОСТОВСКАЯ ДШИ” имеет 3 лицензии

Виды лицензируемой деятельности
Деятельность по перевозкам пассажиров и иных лиц автобусами	1
Образовательная деятельность, осуществляемая образовательными организациями, организациями, осуществляющими обучение, а также индивидуальными предпринимателями, за исключением индивидуальных предпринимателей, осуществляющих образовательную деятельность непосредственно, лицензирование которой осуществляют органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации, осуществляющие переданные полномочия Российской Федерации в сфере образования	1
Образовательная деятельность, лицензируемая Федеральной службой по надзору в сфере образования и науки (Рособрнадзор)	1

Тип	Количество	Общая сумма
94-ФЗ	3	3,2 млн ₽
44-ФЗ	24	8,1 млн ₽
223-ФЗ	—	—

Тип	Количество	Общая сумма
94-ФЗ	—	—
44-ФЗ	—	—
223-ФЗ	—	—

Согласно данным ФГИС “Единый Реестр Проверок”, с 2015 года в отношении МБУДО “МОСТОВСКАЯ ДШИ” было инициировано 6 проверок

1	без нарушений
5	выявлены нарушения
0	результатов ещё нет

Последняя проверка

Внеплановая выездная проверка № 231903602758 от 28 августа 2019 года

Проверку проводит Главное управление МЧС России по Краснодарскому краю

Нарушений не выявлено

Полная хронология важных событий с 9 сентября 1991 года

	23. 11.2016 Организационно-правовой формой теперь является МУНИЦИПАЛЬНЫЕ БЮДЖЕТНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ
	25.01.2017 Муниципальное образование “МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ МОСТОВСКИЙ РАЙОН” больше не является учредителем организации Муниципальное образование “МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ МОСТОВСКИЙ РАЙОН” становится новым учредителем организации
	31.01.2017 Муниципальное образование “МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ МОСТОВСКИЙ РАЙОН” больше не является учредителем организации Муниципальное образование “МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ МОСТОВСКИЙ РАЙОН” становится новым учредителем организации
	19.03.2020 Сдана финансовая отчётность за 2019 год
	12.03.2021 Сдана финансовая отчётность за 2020 год
	10.02.2022 Сдана финансовая отчётность за 2021 год
	03. 09.2022 Домашенко Ирина Геннадьевна больше не является директором организации Совкова Марина Сергеевна становится новым директором организации

Понимание общества: февраль 2022

Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» долго задерживался в публикации из-за советской цензуры, но был признан одним из величайших романов ХХ века. Гроссман был сложным и привлекательным интеллектуалом. Родился в 1905 году, вырос в светской еврейской семье в Бердичеве, Украина. Он получил образование инженера-химика, но его призванием были писательство и литература. Когда гитлеровские войска вторглись в Советский Союз в 1941 Гроссман стал военным корреспондентом в Красной Армии и быстро стал одним из самых активных и популярных наблюдателей за хаосом и убийствами немецкого вторжения на протяжении всей войны. Он присутствовал на протяжении большей части Сталинградской битвы, он был первым журналистом, который наблюдал и писал о лагере смерти Треблинка, и он вел обширные записные книжки, записывая свой опыт и наблюдения на протяжении всей войны и геноцида. Биография Александры Попов «Василий Гроссман и советский век» мастерски описывает его жизнь и творчество. Гроссман начал Life and Fate в 1950-х годах и завершил его для публикации в 1960 году. Однако рукопись и вспомогательные материалы были конфискованы («арестованы») КГБ, и роман не был опубликован до 1980 года (в Швейцарии) — шестнадцать лет спустя. Смерть Гроссмана.

Роман захватывающий и сложный. Он представляет собой важное произведение литературного творчества, вклад в историю Холокоста и германо-советской войны, а также продолжительную критику сталинизма. Что представляет особый интерес в этот февральский день 2022 года — сегодня, в первый день непростительной и преступной агрессивной войны России против родины Гроссмана, Украины, — так это готовность Гроссмана время от времени откладывать повествование в сторону и заниматься философско-историческими размышлениями. . Один из таких моментов находится в части 2, главе 15, где Гроссман представляет ряд поразительных идей о природе добра и зла в истории.

Теория представлена запутанно. Старый большевик Михаил Мостовской оказывается узником немецкого концлагеря, и его приводят на допрос или беседу с Лиссом, высокопоставленным офицером гестапо и учеником Гегеля. У Лисса есть необычный и удивительный тезис для обсуждения с Мостовским: и нацистский офицер, и лояльный большевик занимаются одним и тем же делом — служением безумному лидеру и тоталитарной идеологии. Лисс утверждает, что идеологии удивительно похожи. И втайне Мостовской пришел к выводу, что советская система не так уж отличается от нацистской системы. Он размышляет:

Всей силой своей души, всей своей революционной страстью он должен был бы ненавидеть лагеря, Лубянку, окровавленного Ежова, Ягоду, Берию! Больше чем это …! Он должен был бы ненавидеть Сталина и его диктатуру! Больше чем это! Ему бы осудить Ленина…! Это был край пропасти. (399)

Рассуждение о добре и зле в этой главе передано полусвязными сочинениями другого заключенного, юродивого Иконникова. Это Иконников, чей ветхий документ на клочках бумаги отражает историю добра и зла. Но главные линии взгляда принадлежат Гроссману.

Так в чем суть этой концепции? Начнем с того, что рукопись Иконникова отвергает идею о том, что добро и зло можно определить в общерелигиозных или философских терминах. Религиозные доктрины, в частности, вызвали большие страдания, и Иконников отрицает, что религиозные деятели или тексты дают человечеству истинное понимание добра и зла. Он также отрицает, что «благо» является универсальным понятием, как, возможно, мог бы утверждать философ:

Люди, борющиеся за свое личное благо, всегда пытаются придать ему универсальное благо. Они говорят: мое благо совпадает с всеобщим благом; мое благо необходимо не только мне, но и всем; добиваясь своего блага, я служу всеобщему благу. (405)

О природе добра и зла и борьбе между ними написано много книг… Во всем этом есть глубокая и бесспорная грусть: всякий раз, когда мы видим рассвет вечного добра, которое никогда не будет побеждено зло — зло, которое само вечно, но никогда не сможет победить добро, — всякий раз, когда мы видим эту зарю, всегда проливается кровь стариков и детей. Не только люди, но и сам Бог бессилен уменьшить это зло. (406)

И, что наиболее уместно, Иконников (и Гроссман) связывают эту критику «универсальной теории добра» с пороками советских действий в 1930-х годах на Украине:

Я видел непоколебимую силу идеи общественного блага, которая родился в моей стране. Я видел эту борьбу в период всеобщей коллективизации и снова в 1937 году. Я видел, как людей уничтожали во имя идеи добра, столь же прекрасного и гуманного, как идеал христианства. Я видел, как умирали от голода целые деревни; Я видел крестьянских детей, умирающих в сибирских снегах; Я видел поезда, направлявшиеся в Сибирь с сотнями и тысячами мужчин и женщин из Москвы, Ленинграда и всех городов России, мужчин и женщин, объявленных врагами великой и светлой идеи общественного блага. В этой идее было что-то прекрасное и благородное, но одних она безжалостно убивала, других калечила, разлучала жен с мужьями, детей с отцами. (406-407)

Здесь Иконников имеет в виду голодомор, террор и чистки, ГУЛАГ – все это было создано преднамеренными целями советского государства. Это утопические идеи марксистского коммунизма и мрачные реалии Голодомора, сталинского террора и ГУЛАГа, на которые Гроссман обращает внимание через Иконникова. Утопический социализм привел к Голодомору, НКВД и ГУЛАГу — все в погоне за «социализмом в одной стране». (Неудивительно, что книга была «арестована» в 1962 году; удивительно, что сам Гроссман не был расстрелян только на основании этого отрывка.)

Здесь критика — будь то религии, коммунизма или нацизма — является полным отказом от идеи принесения людей в жертву какой-либо идее или будущей утопии.

Где же мы находим «хорошее», если не в универсальных принципах религии, философии или утопической доктрины? Иконников очень ясно подходит к этому вопросу: добро кроется в конкретных действиях обычных людей. Представление Иконникова и Гроссмана о добре специфично для человека, поскольку он существует в определенное время и в определенном месте; это не приверженность набору принципов, видений будущего или рецептов конечного «блага» общества. Добро находится в конкретном человечестве в его конкретных исторических условиях.

Да, как и это ужасное Добро с большой буквы, есть житейская человеческая доброта. Доброта старухи, несущей пленному кусок хлеба, доброта солдата, позволяющего раненому врагу напиться из своей фляги, доброта юности к старости, доброта крестьянина, прячущего в своей фляжке старого еврея. чердак. Доброта тюремного надзирателя, рискующего собственной свободой, чтобы передать письма заключенного не своим идейным товарищам, а жене и матери. (407-408)

А что такое “доброта”, постоянный рефрен оптимизма Гроссмана в отношении будущего? Это простой человеческий факт сострадания, тот факт, что люди часто способны признать реальность и человечность окружающих их людей и увидеть эту человеческую реальность как конкретный импульс к действию. Это —

Частная доброта одного человека по отношению к другому; мелочная, легкомысленная доброта; невиданная доброта. Что-то, что мы могли бы назвать бессмысленной добротой. Доброта вне какой-либо системы социального или религиозного блага. (408)

Эта доброта, эта дурацкая доброта и есть самое истинно человеческое в человеке. Это то, что отличает человека, высшее достижение его души. Нет, говорит, жизнь не злая! Эта доброта бессмысленна и бессловесна. Это инстинктивно, слепо. (409)

Но разочаровавшегося большевика Мостовского Иконников не переубедил:

Да, человек, написавший это, был не в себе. Гибель слабого духа! Проповедник заявляет, что небеса пусты… Он видит жизнь как войну всего против всего. А потом в конце начинает звенеть все теми же колокольчиками, восхваляя доброту старух и надеясь потушить всемирный пожар клизмой-шприцом. Какой мусор! (410)

Так чей это взгляд на добро и зло – юродивый или сам Гроссман? Я считаю, что это точка зрения Гроссмана или, по крайней мере, важная часть его точки зрения. Тема доброты очень глубока у Гроссмана, она лежит в основе его гуманизма и веры в будущее. Возьмите эту виньетку из “Старой учительницы”:

Потом шестилетняя Катя, дочь убитого лейтенанта Вейсмана, подошла к нему в рваном платье, шаркая в сваливающихся галошах. ее грязные, поцарапанные ножки. Предложив ему холодный, кислый блинчик, она сказала: «Ешь, учитель!»

Он взял блин и стал есть, глядя на худенькое личико девочки. Пока он ел, во дворе внезапно воцарилась тишина. Все — старухи, большегрудые барышни, уже не помнящие своих мужей, одноногий поручик Вороненко, лежавший на матраце под деревом, — смотрели на старика и девочку. Розенталь уронил книгу и не пытался ее поднять — он смотрел в огромные глаза девочки, которые пристально, даже жадно следили за ним, пока он ел. Ему снова захотелось понять чудо, которое никогда не переставало его изумлять: человеческую доброту. Возможно, ответ был в глазах ребенка. Но глаза ее, должно быть, были слишком темны, а может быть, помешали его собственные слезы — он опять ничего не видел и ничего не понимал. (Дорога: рассказы, журналистика и очерки)

А позже, когда евреев села загоняют в овраг на убой, старая учительница и девочка Катя снова объединяются:

«Чем ее утешить? Как я могу обмануть ее?» — спросил старик, охваченный чувством бесконечной печали. И в эту последнюю минуту некому будет поддержать его, некому сказать то, что он всю жизнь желал услышать, — слова, которых он желал более, чем вся мудрость книг о великих мыслях и трудах человеческих.

Маленькая девочка повернулась к нему. Ее лицо было спокойным; это было бледное лицо взрослого человека, полное терпимого сострадания. И во внезапной тишине он услышал ее голос.

«Учитель, — сказала она, — не смотрите туда, это вас испугает». И, как мать, закрыла ему глаза ладонями. (Дорога)

Такое же сострадание и любовь к погибшим там людям можно найти в заключительных строках «Ада Треблинки»:

Велика сила истинного человечества. Человечество не умрет, пока не умрет человек. И когда мы видим краткий, но страшный период истории, период торжества зверей над людьми, человек, убитый зверем, сохраняет до последнего вздоха свою силу духа, ясность мысли и страстную любовь. И зверь, победоносно убивающий человека, остается зверем. Это бессмертие духовной силы есть мрачное мученичество, торжество умирающего над живым зверем. Это было в самые мрачные дни 1942, что положило начало победе разума над звериным безумием, победе добра над злом, света над тьмой, сил прогресса над силами реакции. Страшный рассвет над полем крови и слез, над океаном страданий — рассвет, пробивающийся среди криков умирающих матерей и младенцев, среди предсмертных хрипов стариков.

Звери и философия зверей, казалось, предвещали закат Европы, закат мира, но красный был не красный закат, это была красная кровь человечества — человечества, которое еще умирало достижение победы через его смерть. Люди остались людьми. Они не приняли морали и законов фашизма. Они боролись с этим всеми возможными способами; они боролись с этим, умирая как люди. (Дорога)

Значит, именно Гроссман, а не просто юродивый Иконников, находит непреходящую ценность главным образом в обычном человеческом сострадании и доброте. В этом смысл заключительных строк иконниковских клочков бумаги. И в этом суть конкретного, интуитивного гуманизма Гроссмана.

История человечества — это не битва добра, борющегося со злом. Это битва великого зла, пытающегося раздавить маленькое зерно человеческой доброты. Но если человеческое в людях не уничтожено и теперь, то зло никогда не победит. (Жизнь и судьба, 410)

Достижение Василия Гроссмана

— Ну, товарищ Мостовской, — сказала Софья, — вот вам и ХХ век. Вот вам и человечность и культура… Все, что я вижу, — беспрецедентные зверства». —Сталинград, Василий Гроссман

В разговоре где-то в середине 1970-х Сол Беллоу заметил мне принципиальную разницу между европейскими и американскими писателями его поколения. По его словам, писатели в Европе смотрели дьяволу в глаза, в то время как в Америке писателям приходится довольствоваться иронией, комедией и всем остальным, что попадется под руку. Дьяволом, конечно же, был тоталитаризм, в частности фашизм и коммунизм, которые обещали своим адептам рай и принесли им сплошной ад.

Беллоу имел в виду европейских писателей Артура Кестлера, Джорджа Оруэлла, Альбера Камю, Александра Солженицына, Стефана Цвейга, Андре Мальро, Бориса Пастернака и других. Василий Гроссман (1905–1964), писатель, о котором Беллоу, конечно же, не знал в то время, когда мы говорили, возможно, смотрел этому дьяволу в лицо с большей интенсивностью, чем кто-либо другой, и вышел самым впечатляющим из всех литературных свидетелей злобности тоталитаризма. . Судя по центральности, значимости его предмета и его эстетическому восприятию его в сильных романах и проницательных эссе, Гроссман, возможно, был самым значительным писателем прошлого века.

Василий Гроссман имел несчастье родиться в России, стране, которая и при царях, и при комиссарах традиционно обращалась со своим народом, как с покоренным народом. «Только одного не видела Россия за эти тысячи лет, — думает герой романа Гроссмана « Все течет», — , свободы». Другой персонаж того же романа замечает: «Кажется, счастье не является нашей судьбой в этом мире». В 2014 году актер Леонид Броневой, отца которого отправили в ГУЛАГ, назвал советский эксперимент «абсурдным фильмом ужасов, растянувшимся на 70 лет». Организованный правительством голод, отвратительные показательные процессы, жестокие ГУЛАГи, массовые убийства, жизнь в Советском Союзе по сравнению с эпидемиями, обрушившимися на Египет, казались неделей в Кэтскилле.

Гроссман тоже был евреем, которого при царях по большей части держали изолированно в черте оседлости и подвергали погромам (только на Украине было более 1200 погромов). При Сталине евреи систематически преследовались после ложного «заговора врачей» 1952–1953 годов, когда русским сказали, что группа врачей, в основном евреев, предположительно замышляла убийство диктатора. Гроссман каким-то образом избежал участи казни, которая постигла двух других чрезвычайно талантливых еврейских писателей, Исаака Бабеля и Осипа Мандельштама. Но его мать была убита фашистами в Бердичеве в 1941 на Украине, где было уничтожено около 62 000 евреев.

Как и Александр Солженицын, Василий Гроссман по образованию инженер-химик. Во время Великой Отечественной войны из-за близорукости и слабого здоровья он не смог пройти военную службу, но служил в основном журналистом, освещая все основные сражения войны для Красной Звезды и других советских изданий. Гроссман прибыл с советскими войсками в Треблинку, лагерь смерти, и был одним из первых в разгромном очерке под названием «Ад Треблинки» (1944), чтобы раскрыть смертоносную механику «Окончательного решения» Гитлера. Как журналист он тоже был под Сталинградом, в великой битве, положившей начало концу нацистов.

Гроссман наиболее известен своими двумя взаимосвязанными и емкими романами — вместе взятые в изданиях New York Review они весят 1830 страниц. Это Сталинград и Жизнь и Судьба . Его незаконченный роман « Все течет » (1961), написанный в конце его жизни, представляет собой коренную атаку на советский коммунизм, о чем рассказывается в размышлениях человека, некоего Ивана Григорьевича, проведшего почти 30 лет в ГУЛАГ.

История публикации книг Гроссмана при советском коммунизме могла бы стать источником впечатляюще сложного собственного романа. Гроссман написал свой « Сталинград », когда Сталин был еще жив и, таким образом, находился под художественными сокрушительными ограничениями соцреализма, который Максим Горький определял как «способность видеть настоящее с точки зрения будущего» и который, как позже сказал Гроссман, был «условностью». – как буколические романы 18-го века». Что на самом деле означал соцреализм, так это то, что не разрешалось ни одно искусство, которое не поддерживало, не защищало, не превозносило Советский Союз, что, конечно, означало, что никакое искусство какой-либо самостоятельности, сложности, конечной ценности не было разрешенная публикация.

Во введении к Жизнь и судьба и в послесловии к Сталинград переводчик Роберт Чандлер предлагает, по общему признанию, частичное описание огненных обручей, через которые Гроссману пришлось прыгнуть, чтобы его работа была опубликована. Редакторы советского журнала «Новый мир » внесли столько радикальных редакционных предложений, чтобы сделать «Сталинград» «безопасным», включая вырезание одних персонажей, добавление других, изменение занятий третьих, что первоначальная рукопись претерпела шесть серьезных правок и была вводится в тип не менее трех раз, прежде чем, наконец, будет запущен в сериализации в сильно измененной версии. О не менее запутанном редакционном лабиринте, через который 9 Гроссман0003 Жизнь и судьба , достаточно сказать, что его автор не дожил до того, чтобы увидеть его в печати. Он умер в 1964 году.

Книгу Гроссмана арестовали вместо ее автора; Гроссман говорил о Life и Fate как о «заключенном». На самом деле роман не публиковался в Советском Союзе до конца 1980-х годов, и даже сегодня Гроссман, по-видимому, не так уж известен на родине. Представьте себе полнейшее разочарование, ведущее к глубокой депрессии, которую пережил Гроссман, из-за того, что он написал шедевр мировой литературы и так и не увидел его в печати!

In Василий Гроссман и советский век , Александра Попова, российская журналистка, написавшая книги о графине Толстой и об ученике Толстого Владимире Черткове, , написала прекрасную биографию Гроссмана. Ее биография не предлагает яркого психологического портрета ее субъекта или радикального прочтения его работ. Наоборот, это то, что я считаю биографией Драгнета или Джека Уэбба — «Только факты, мэм», — создание которой является немалым достижением в отношении жизни, прожитой почти полностью в темной и жестко цензурируемой атмосфере. Советского Союза.

Гроссман, как рассказывает Попов, «происходил от зажиточных купцов», и этот факт необходимо квалифицировать, как она также отмечает, тем фактом, что евреи, какими бы состоятельными они ни были, были «первыми среди небогатых». – равны в Российской Империи». Его родители развелись вскоре после его рождения в 1905 году, но остались друзьями. Его мать была образованной женщиной, получившей образование в Европе и свободно владевшей французским языком, который она преподавала. Она взяла своего сына в Швейцарию в возрасте от пяти до семи лет, где, как пишет Попофф, он «познакомился с западными ценностями, включая уважение прав и свобод личности, которые он позже считал важными». Сам Гроссман читал французских писателей, классиков, Киплинга и Конан Дойля, был большим поклонником Толстого и Чехова. «Хотя Гроссман всю свою сознательную жизнь прожил в тоталитарном советском государстве, — пишет Попов, — он обладал складом ума человека из свободного мира». .

Гроссман решил стать ученым, но довольно рано понял, что не сможет заниматься первоклассной научной работой. Его стали поглощать социальные вопросы, и к 23 годам он решил, что его истинное призвание — литература. Как проявляется литературный талант, остается одной из загадок искусства. Музыкальный талант и навыки изобразительного искусства, как правило, проявляются рано и кажутся, как они, несомненно, являются дарами от Бога. Но литературный талант — это приобретение, которое часто приходит только в более позднем возрасте — Джозеф Конрад опубликовал свой первый роман, «Безумие Альмайера», , 39 лет — если только оно не было брошено на произвол судьбы из-за уныния. В Советском Союзе с его жесткой цензурой решение стать писателем, всегда рискованное предприятие, имело еще один недостаток: оно было сопряжено с опасностью. Только в Советском Союзе, говорили, по-настоящему серьезно относятся к писателям; только там они восприняли их достаточно серьезно, чтобы убить.

Писать против течения соцреализма еще не было проблемой для молодого Василия Гроссмана. Если он никогда не был идеологом, то тем не менее уважал идеализм первых коммунистов. (Его отец был меньшевиком.) В 19В рассказе 34 «В городе Бердичеве» он писал о женщине-комиссаре, которая забеременела и во время родов жила в бедной еврейской семье Магазаников до рождения ребенка. Родившись, ребенок пробуждает в ней глубокие, ранее неожиданные материнские чувства. Но когда поляки нападают на город Бердичев, она оставляет своего ребенка – нас уверяют, что навсегда, – чтобы уйти воевать со своим старым полком. Еврейской семье проявлено большое сочувствие, и детали в истории хорошо проработаны, но мораль этой истории ясна: государство превыше материнства. Хочется думать, что старший Василий Гроссман презирал бы эту историю.

«В городе Бердичеве» ознаменовало приезд Гроссмана как советского писателя. Это проложило ему путь к публикации двух довольно незначительных ранних романов. Ему подарили желанную квартиру в Москве. Никогда не был членом партии, он был на хорошем счету в Союзе советских писателей. Гроссман в те дни не цинично играл с системой — он утверждал тогда, что всем обязан советскому правительству, — но и не боролся с ней.

Одна из самых низких точек в его карьере пришлась на 19 лет.53 с его согласием вместе с 56 другими видными советскими евреями подписать документ, осуждающий еврейских врачей, которые якобы руководили «делом врачей». Гроссман потом сильно пожалел об этом, и в «Жизни и судьбе » он приписывает персонажу Виктору Штруму, подписавшему аналогичный документ, «чувство непоправимой вины и нечистоты» за то, что он это сделал. Воспитание Гроссмана было светским; Еврейство не имело большого значения в его ранней жизни. Попов отмечает, что он, тем не менее, читал Библию и «на него глубоко повлияла еврейская вера в необходимость сострадания, в необходимость любить жизнь и сопротивляться смерти до последней минуты, в необходимость и обязанность помнить прошлое и чтить прошлое». мертвых и нуждающихся в свидетельствовании».

Многие из этих качеств лежат в основе Сталинград . Книга в основном посвящена влиянию немецкого вторжения на граждан на всех уровнях советской жизни, а также нападению на Сталинград — «битве», как пишет Гроссман, «более жестокой, более безжалостной, чем Фермопилы или даже осада Берлина». Троя. . . город на Волге, где решалась судьба мира». В «Жизнь и судьба », Гроссман писал, что «каждая эпоха имеет свою столицу, город, воплощающий ее волю и душу. Несколько месяцев во время Второй мировой войны этим городом был Сталинград».

«Сталинград » прекрасно подходит к одному из «свободных и мешковатых монстров» Генри Джеймса, романам без той эстетической формы, которая для Джеймса была необходима. В романе не менее 151 персонажа, не считая тех, кто появляется всего один раз. Они простираются от советских ученых до немецких генералов, от русских крестьян до Сталина и Гитлера, которые изображали себя, первый в портрете в полный рост. («Именно в эти часы уродливого беспокойного сна Гитлер был ближе всего к человеку».) Новые персонажи вводятся уже на 868 странице. ; его телосложение не облегчало работу портным»), а наблюдения над человеческой природой предлагали: «Любовь имеет смысл только тогда, когда она вдохновляет людей на жертвы, иначе это просто низменная страсть». Рассказ Гроссмана о Сталинградской битве, ее неразберихе, ее произвольном разрушении, ее смертоносности — говорят, что там погибло около 2 миллионов русских и 4 миллиона немцев — не менее убедителен, чем рассказ Толстого о Бородинской битве в Война и мир .

«Человеческие страдания», — пишет Гроссман. «Будет ли это помнить в грядущие века? Прочны камни зданий и вечна слава полководцев, но нет человеческих страданий. Слезы и шепот, крик боли и отчаяния, последние вздохи и стоны умирающих — все это исчезает вместе с дымом и пылью, переносимой ветром по степи». В Сталинграде Гроссман поставил перед собой задачу записать человеческие страдания, вызванные гитлеровской войной. Кроме того, что обрушилось на евреев, ни один народ не перенес во время Второй мировой войны больше страданий, чем русские. За счет нагромождения деталей — грабежей, разрушений, смертей — Гроссман преуспевает в своей самопровозглашенной задаче увековечивания страданий и их чудовищно высокой цены для простых людей.

Это великолепная, важная книга, возможно, великая книга, но, увы, не великий роман. Сталинград слишком рассеян, чтобы обладать той особой силой, концентрацией и напряжённостью, которые несут только вымыслы. В конце слишком много незавершенных вопросов, важные персонажи остаются неучтенными, темы изложены, но недостаточно раскрыты. Во многом это вполне может быть связано с бесконечным редактированием и неустанными правками, которыми обрушились на книгу ее советские редакторы-цензоры. Тем не менее, приятно читать Сталинград, не только за то, что он довел одно из величайших сражений истории до личных дел, но и за свидетельство от имени храбрых погибших.

Возникает вопрос: должны ли Сталинград выступать в качестве первой половины диологии, а Жизнь и судьба – второй половины. Переводчик книг Роберт Чендлер умеренно уверен, что Гроссман задумал две книги как единое произведение. Безусловно, Жизнь и Судьба можно читать отдельно, а перед прочтением Сталинград , именно в таком порядке я их читал. Тем не менее, последний том дополняет первый, предоставляя то, что в киносценариях называется предысторией романа, который уже имеет статус классического среди своих преданных читателей, среди которых я уже давно принадлежу.

Болгарский критик Цевтан Тодоров писал о Василии Гроссмане 1950-х годов, авторе книг «Жизнь и судьба » и «Все течет », что он «является единственным или, по крайней мере, наиболее и ведущий советский писатель полностью меняет свои пятна. Раб в нем умер, и восстал свободный человек». Это упрощение, но верно то, что Гроссман 19-го50-е годы отличались от писателя Гроссмана 1930-х и 40-х годов. Знаменитая «Секретная речь» Нитики Хрущева 1956 года, излагающая некоторые грехи Сталина и предполагающая «оттепель» в сфере советской культуры, несомненно, отчасти способствовала переменам в Гроссмане. Но возникает вопрос, не повлияло ли его собственное еврейство еще больше на изменение, пусть и постепенное.

Освещая войну в качестве журналиста, Гроссман также узнал о резне евреев в Украине. Наряду со своей статьей о бесчеловечных ужасах в Треблинке, которая была представлена в качестве доказательства на Нюрнбергском процессе, Гроссман увидел Бабий Яр, овраг в Киеве, где в 1919 году было казнено и сброшено в братские могилы почти 100 000 евреев.41. Он знал, что многие украинцы были замешаны в резне евреев во время Катастрофы. Добавьте к этому убийство его матери в Бердичеве. В эти годы Гроссман работал в сотрудничестве с Ильей Эхенбергом над томом под названием «Полная черная книга русского еврейства », книгой, издание которой в сталинском Советском Союзе было запрещено. Сталин, сам антисемит, однажды заявил: «Не разделяйте мертвых», имея в виду, что подчеркивание массового убийства евреев запрещено.

Гроссман прошел долгий путь, и свидетельством того, чему он научился на этом пути, является передовое искусство и политическая откровенность Life and Fate. Среди самых волнующих страниц журнала «Жизнь и судьба » — страницы о советском враче-нееврейке Софье Осиповне Левинтон, которая решает не спасать собственную жизнь, чтобы утешить ребенка, Давида, маленького еврейского мальчика, в газовых камерах Треблинки и ощущает себя его матерью за несколько мгновений до собственной смерти — эпизод, который можно было бы рассматривать как инверсию и тем самым отрицание «В городе Бердичеве».

Невзгоды сталинизма и грубейшие ошибки самого Сталина в его руководстве войной, которые обычно обходят стороной в Сталинград , не игнорируются в Жизнь и судьба . Роман начинается с нескольких кратких глав, в которых старый большевик Михаил Сидорович Мостовской начинает терять веру в «дело Ленина». Мудрый человек, на которого много равнялись в Сталинграде , Мостовской, ныне находящийся в немецком лагере для военнопленных, «не смог восстановить прежнее чувство ясности и полноты. . . . «Должно быть, я старею, — сказал он себе». В Жизнь и судьба, Вера истинно верующих часто поколеблена.

Жизнь и судьба предлагает несколько блестящих страниц об антисемитизме, советском и мировом. «Антисемитизм, — пишет Гроссман, — также является выражением бездарности, неспособности победить в соревновании на равных — в науке, в торговле, в ремесле или в живописи. Государства ищут в воображаемых интригах мирового еврейства объяснения своей неудачи». Он выделяет различные уровни антисемитизма и отмечает, что «исторические эпохи, неудачливые и реакционные правительства и отдельные лица, надеющиеся улучшить свою судьбу, — все они обращаются к антисемитизму как к последнему средству в попытке избежать неминуемой гибели». В этом романе Гроссман также предлагает блестящий портрет Адольфа Эйхмана, который хотелось бы прочитать Ханне Арендт, поскольку это могло бы помешать ей написать свою жалкую книгу, изображающую Эйхмана простым банальным бюрократом.

Рассказанный с точки зрения нескольких разных персонажей, с несколькими сюжетами и подсюжетами, Life and Fate не поддается краткому изложению. В романе исследуется жизнь при двух тоталитаризмах — коммунистическом и фашистском, а также связь между ними как врагами человечества. Скрепляет роман материал о семье Александры Владимировны Шапошниковой, химика-лаборанта, трех ее дочерей, их мужей и детей. Один из мужей, Виктор Павлович Штрум, физик-теоретик, чьи взгляды во многом напоминают взгляды Гроссмана. Штрум не только подписывает документ, обвиняя коллег, о чем очень сожалеет; он злится на свою жену Людмилу, требования которой помешали ему спасти свою мать от Холокоста. «Как хорошие, так и плохие люди одинаково способны на слабость», — пишет Гроссман. «Разница только в том, что дурной человек будет гордиться всю жизнь одним добрым делом, а честный человек почти не сознает своих добрых поступков, а один дурной поступок помнит годами».

Многие персонажи, которые появляются в Сталинград , более полно раскрыты, богаче, как-то более запоминаются в Жизнь и судьба. Если по своей форме « Жизнь и судьба » имеет тенденцию имитировать «Войну и мир » — единственную книгу, которую Гроссман, по утверждениям, читал во время Сталинградской битвы, — тон романа ближе к чеховскому, и многие его главы , как предлагает Роберт Чандлер, читаются так, как если бы они были чеховскими рассказами. Жизнь и судьба 9«0004» — это роман, который полностью вовлекает читателей в жизнь своих персонажей, раскрывая при этом жизнь всего общества — произведение, известное как шедевр.

Никто не назовет Все течет, последним романом Гроссмана, шедевром, но он более всего, что он написал ранее, в полной мере раскрывает его взгляды на Советский Союз. В этой незаконченной работе Гроссман писал, возможно, зная, что умирает от рака желудка, без фильтра. Сталин, столь центральная фигура в жизни всех россиян поколения Гроссмана, раскрывается как то, чем он был, «европейским марксистом и азиатским деспотом». В день смерти Сталина, «в день кончины земного русского бога, рябого сына сапожника из города Гори», многие сельчане «вздохнули с облегчением», в созданных им лагерях возрадовались многие миллионы. «Сталин умер, — пишет Гроссман. «В этой смерти был элемент внезапной и спонтанной свободы, бесконечно чуждой природе сталинского государства».

Владимиру Ильичу Ульянову, святому Ленину, немного лучше на страницах Все течет. Представление о том, что чистота ленинской революции была искажена чудовищностями Сталина, решительно отвергается. «Убийство миллионов невинных и верных людей, замаскированное под железную логику» — все это исходит от Ленина. «Разрушение русской жизни, осуществленное Лениным, имело огромные масштабы». Гроссман пишет: «Ленин разрушил быт помещиков, Ленин уничтожил фабрикантов и купцов». Вмешался Сталин и своей жестокой коллективизацией прикончил крестьян. Но именно «одержимость Ленина революцией, его фанатичная вера в истинность марксизма и абсолютная нетерпимость ко всем, кто с ним не соглашался, [что] привели его к колоссальному развитию России, которую он ненавидел всей своей фанатичной душой».

Ленин и Сталин являются для Гроссмана одними из величайших врагов свободы в истории, и он считал, что «нет конца в мире, ради которого допустимо жертвовать человеческой свободой». Единственный прогресс, признанный Гроссманом, был в области свободы. Он даже косвенно критикует Толстого и Достоевского, когда пишет, что «загадочность русской души есть просто результат тысячелетнего рабства». Гроссман спрашивает к концу Все течет : «Когда мы увидим день свободной, человеческой, русской души? Когда наступит этот день? Или никогда не рассветет?»

Гроссман не совсем отчаялся, ибо чувствовал, что даже Сталин, руководивший государством, врагом свободы, преодолевавшим свободу во всех сферах жизни, не смог, несмотря на все миллионы убитых им, полностью отказаться от свободы. Или с человеческой добротой.

В Жизнь и судьба старого большевика Михаила Мостовского допрашивает агент гестапо, который объясняет ему все, что нацисты узнали от Ленина и Сталина и сходство их двух режимов. Мостовскому эта мысль противна, но, вернувшись в свою камеру, он читает страницы товарища по заключению, странной, полусвятой фигуры по имени Иконников, считающейся слегка ненормальной, писавшей о роли доброты в человеческом состоянии.

«Эта доброта, эта глупая доброта есть самое истинно человеческое в человеке», — пишет Иконников. «Это то, что отличает человека, высшее достижение его души. Нет, говорит, жизнь не зло». Далее Иконников отмечает, что «доброта сильна только тогда, когда она бессильна» — здесь дело в том, что религии, будучи у власти, теряют свою доброту, пытаясь сохранить и защитить эту силу. Для Иконникова «бессилие доброты, бессмысленной доброты есть тайна [человеческого] бессмертия. Его никогда нельзя победить». Иконников заключает:

История человечества — это не битва добра, борющегося со злом. Это битва великого зла, пытающегося раздавить маленькое зерно человеческой доброты. Но если человеческое в людях не уничтожено и теперь, то зло никогда не победит.

Мостовской, пожизненный убежденный большевик, считает эти наблюдения сумасшедшего. Тем не менее, они оставляют его в замешательстве и депрессии. На читателей Гроссмана они действуют совершенно противоположным образом. Мы вспоминаем поступок Софьи Осиповны Левинтон, утешающей ребенка в газовых камерах. Мы думаем о шестилетней девочке, которая утешает 82-летнего мужчину, идущего на расстрел, в рассказе Гроссмана «Старый учитель», и о множестве других добрых дел, которые разыгрываются на страницах рассказа Гроссмана. вымысел. Только определенный тип писателя может донести до читателя такую истину через яркие убедительные примеры, разыгрываемые его персонажами, — только великий писатель, каким был Василий Гроссман.

Шум, огонь и голод | Иосиф Скворецкий

В отличие от более старых советских писателей, таких как Пастернак, которые прошли годы своего становления до установления советской власти со всеми ее смертельными стираниями исторической памяти, и в отличие от своих более молодых современников, излечившихся от ленинских заблуждений горькой пилюлей ГУЛАГа , Василий Гроссман был продуктом чисто советской среды. Большую часть своей жизни он оставался писателем из истеблишмента — по крайней мере, так казалось, хотя он был одним из самых талантливых советских военных репортеров. Он умер в 1964, вскоре после написания «Жизнь и судьба », который представляет собой один из самых глубоко подрывных отчетов о советском истеблишменте, когда-либо опубликованных.

Родившийся в 1905 году в украинском городе Бердичеве в семье ассимилированных евреев, Гроссман начал свою литературную карьеру благодаря самому гуру соцреализма Максиму Горькому и годами писал правильные вещи. У него был талант, а талант иногда блестит даже сквозь оптимистический мрак формул социалистического реализма, которым он следовал в своих ранних пьесах и рассказах: кое-где оживает воображаемый пассаж, стереотип то и дело делает что-то нетипичное.

Внутренняя борьба художника с поставщиком педагогических примеров могла выступать у Гроссмана чаще, чем у других соцреалистов. Но в основном смесь была та же самая: псевдодрама «положительных» персонажей, борющихся с «отрицательными», разыгрываемая на промышленном, сельскохозяйственном, а затем и интеллектуальном фоне и неизбежно ведущая к победе и идеологическому созреванию герой. Это послание классового сознания и партийности (в английском языке, к счастью, еще нет естественного слова для этого понятия), воинственно отвергающего шаткий интеллектуализм, «философскую чушь», которая «не стоит хорошего рабочего сапога», как говорит героиня. пьесы Гроссмана Если вы верите пифагорейцам .

Такие строки он писал во времена голодомора в родной Украине; он написал по крайней мере одну повесть, действие которой происходит в этой стране именно в то время, когда обезумевшие от голода крестьянки прибегают к каннибализму, — но его герои видят лишь радужные горизонты счастливого будущего. Это Украина, увиденная сквозь матовое стекло Клуба писателей. Он продавал свои казенные товары, когда людей обвиняли направо и налево в преступлениях, которые никто не мог совершить, и дрожал — вероятно, не исключая и себя самого — в страхе перед стуком в дверь в 4 часа утра. Он был одним из армии более или менее искусных писаков, создававших вымысел, менее зависимый от реальности, чем самый ортодоксальный из roman nouveau романистов с их идеалом литературы как абсолютной искусственности.

Или он был? Он действительно ничего не видел? Был ли он лишен сомнений? Едва. Он скорее принадлежал к той категории молодых энтузиастов, которым нужен удар по носу, чтобы избавиться от последствий идеологического опьянения. Страдания, даже массовые страдания других, пока их собственная кожа остается неповрежденной, недостаточны, чтобы встряхнуть их и привести к пробуждению. Им нужен не просто личный, а частный и интимный опыт. Уже тогда многие вместо того, чтобы делать честные выводы, превращаются из юных энтузиастов в немолодых циников. К чести Гроссмана, он не был одним из них.

Его личный опыт начался со смерти его матери, которая осталась на Украине, когда в 1941 году победоносная немецкая армия двинулась на восток, вглубь России. Она была еврейкой и при нацистах разделила судьбу своей расы. Кажется, Гроссман впервые в жизни осознал свое еврейство. Это было началом долгого философского развития. В конце стоит Жизнь и Судьба и ужасающее осознание, которое заставляет уже не удивляться, как доктор Геббельс мог написать свой панегирик Ленину в « Ленин или Гитлер? » и почему он рекомендовал нацистским кинематографистам изучение «Броненосец Потемкин »: осознание того, что ленинизм и нацизм — две капли воды.

Это основная тема огромной эпопеи Гроссмана: сравнение двух систем, иногда тонкое, иногда настолько открытое, что задаешься вопросом, был ли он в своем уме, когда в 1960 году решил предложить рукопись. в журнал Знамя для публикации. Но, может быть, его решение свидетельствует о силе надежд или иллюзий последних хрущевских лет. К тому времени Гроссман преподал горькие уроки: в 1946, несмотря на всю свою ортодоксальность, он подвергся нападкам со стороны А.А. Жданова, сталинского культурного палача, за пропаганду идеалистических представлений, враждебных марксизму-ленинизму; в 1953 году — действительно не вовремя — он опубликовал роман « За правое дело », единственная идеологическая ошибка которого, по-видимому, заключалась в том, что он был написан евреем. Это произошло как раз в тот момент, когда Сталин собирался представить свой вариант «окончательного решения». Жестокость нападок на человека, посмевшего опорочить память героев Сталинграда восхвалением их еврейским голосом, казалось, наводила на мысль о том, что Гроссману — и не только Гроссману — вскоре предстоит совершить последний поход на север.

Реклама

К счастью, Сталин умер, не успев завершить дело Гитлера. Эйфория после ХХ съезда партии подняла Гроссмана из «мыслепреступника» в кавалера «Знамени Труда» и придала ему смельчака пять лет спустя предложить «Жизнь и судьба » «Знамя ». . Он представил его за два года до того, как Солженицын смог опубликовать Один день из жизни Ивана Денисовича в Новом Мире , благодаря наличию редактора Александра Твардовского и рассеянности Хрущева.

Провокация закончилась на удивление счастливо. Испуганная редакция « Знамя » отправила горячую рукопись в Отдел культуры ЦК. Там он много раз переходил из рук в руки, пока наконец не оказался на столе Михаила Суслова. Его взрывоопасная главная тема — приравнивание ленинизма к гитлеризму — не могла ускользнуть от острого взгляда партийного высшего идейного сторожа, но, что удивительно, он не обрек роман на вечное проклятие и мгновенное уничтожение. Вместо этого он сказал Гроссману, что работа не может быть опубликована еще двести лет. Я вижу в этом нечто большее, чем просто форму высокой похвалы произведению искусства, как говорят некоторые критики. Не было ли это также признанием правоты Гроссмана?

Некоторые критики считают главным героем романа еврейского физика-академика Виктора Павловича Штрума, который во многом является альтер-эго Гроссмана. Правда, беды Штрума очень напоминают дело самого Гроссмана: его обвиняют в том, что он выдвинул теорию, «противоречащую ленинскому взгляду на природу материи» (это была ранняя атака) и «попахивающую иудаизмом»; он размышляет о «самокритике»; его спасение в последнюю минуту зависит от Сталина. Но для меня центральная фигура в книге — это Мостовской, нееврей, старый большевик, захваченный немцами, который испытывает невыразимые душевные муки, когда до него доходит, что Лисс, эсэсовец.0003 Оберштурмбаннфюрер и его следователь, на самом деле предполагают, что нацисты и ленинцы не являются врагами на противоположных идеологических полюсах, а на самом деле являются кровными братьями. «Вы думаете, мир смотрит на нас с ужасом, а на вас с надеждой и любовью? Нет, мир смотрит на нас обоих с одинаковым ужасом».

Затем тема раскрывается в виде последовательности ярких сцен. Сначала голос искусителя приводит лишь к кратковременному шоку узнавания, и Мостовской тут же отрекается от него — но на долю секунды он действительно сомневается в «справедливости великого дела». Эта доля секунды сомнения высвобождает безумные мысли, уникальные для статьи, предназначенной для публикации в Советском Союзе:

Что, если его сомнения были не просто признаком слабости, усталости, бессилия, маловерия, презренной шалости? Что, если эти сомнения представляли самое чистое и благородное в нем?.. Что, если бы они содержали зерно революционной правды? Динамит свободы!

Затем

он должен был бы ненавидеть лагеря, Лубянку, окровавленного Ежова, Ягоду, Берию! Больше чем это…! Он должен был бы ненавидеть Сталина… Больше чем это! Он должен был бы осудить Ленина. ..! Это был край пропасти.

Так и было: специально для Гроссмана. Поэтому он отступает и позволяет Мостовскому устоять перед дьявольским искушением. Но опять же: ненадолго. На следующий день Мостовской читает конфискованную рукопись сокамерника, толстовского «юродивого» Иконникова, которую Лисс счел предосудительной и отдал Мостовскому для изучения. Это наивный, но искренний трактат, противопоставляющий человеческую доброту ненависти и силе. «История человечества — это не битва добра, борющегося со злом. Это битва великого зла, пытающегося раздавить маленькое зерно человеческой доброты». Со старым большевиком случается ужасная вещь: он находит, что «писанины юродивого возбуждают в нем такое же презрение, как и в Obersturmbannführer », и «растерянность и депрессия, которые [охватывают] его, [кажутся] тяжелее любых физических страданий».

Пока искушение Мостовского есть dialogus de veritate между ним и Лиссом (Мостовской отвечает только мысленно, в остальном же большей частью молчит) и, конечно, даже эйфория хрущевской эпохи не могла заглушить авторское сознание. инстинкт самосохранения до такой степени, чтобы дать диалогу надлежащее, полностью изложенное — и полностью изобличающее — философское заключение. Вместо этого Гроссман меняет тактику. Он переходит от размышлений и философских споров к другим и лучшим ресурсам для художественной литературы. В лагере для военнопленных майор Ершов вместе с Мостовским и другими организует подпольную сеть, целью которой является поднять восстание военнопленных. Но Ершов не член партии, его классовое происхождение неясно, он слишком индивидуалист и слишком популярен среди заключенных. Таким образом, коммунисты в лагере решают ликвидировать его, как угрозу безопасности, но вместо того, чтобы просто убить его, они прибегают — в истинно сталинской манере — к интриге, которая выглядит, несомненно, невольным напоминанием о вкладе женщин-коммунисток в общее дело. смерть подруги Кафки, троцкистки Милены в Равенсбрюке. «Чех-товарищ, — поясняет Осипов, один из самых проницательных сталинистов лагеря, — который [работает] в конторе, подсунул карточку Ершова в стопку Бухенвальда. Он был включен в список автоматически».

В Мостовском все наладилось, он уже не стальной человек, каким был до встречи с оберштурмбаннфюрером . Но он снова контролирует себя. «Я подчиняюсь этому решению; Я принимаю это как член партии». Тут он вспоминает тревожную рукопись старого толстовца. «Я хотел спросить об Иконникове, — продолжает он. — Чех тоже подсунул свою визитку? — Юродивый? — говорит Осипов. «Он был казнен. Он отказался работать на строительстве лагеря смерти. Кейзе [охраннику] было приказано застрелить его». Бедный Мостовской. Он вдруг мелькает в положении Иконникова, идейного «врага, то, что он когда-то сам находил важным», и обнаруживает «что-то странно чуждое [в] действиях своих друзей».

Ущербное сравнение двух идеологических миров осуществляется главным образом посредством таких сопоставлений. В начале 50-й главы красноармеец Семенов после одиннадцатидневного пути в поезде в лагерь для военнопленных, почти умерший от голода, передается нацистскому коменданту железнодорожной станции. Комендант, немец средних лет, смотрит на умирающего солдата и поворачивается к своему переводчику. «Пусть доползет до деревни», — решает он. «Он будет мертв к завтрашнему дню. Нет необходимости стрелять в него». Но солдат выживает; кулачка берет его в свой дом. Он выздоравливает, говорят о коллективизации. Старый крестьянин вспоминает сцены из страшного голодного года:

Юноши из города ходили из дома в дом, едва взглянув на мертвых и умирающих, обыскивая подвалы, копая ямы в амбарах, тыкая землю железными прутьями… Они искали хлеб, спрятанный кулаками. В один знойный день Василий Чуняк испустил последний вздох. Как раз в это время в хижину вернулись молодые люди из города. Один из них, человек с голубыми глазами и акцентом, как у Семенова, подошел к трупу и сказал: «Строптивые они, эти кулаки. Они скорее умрут, чем сдадутся».

Другие молодые активисты вновь появляются ближе к концу романа. 1937 год, начало большой чистки, место действия – Москва. Однако центральный образ сцены явно вызывает в памяти другое, столь же зловещее место:

. Они казнили людей… каждую ночь. Трубы московских крематориев поднимали в ночь клубы дыма, а члены коммунистической молодежной организации, привлеченные для помощи в расстрелах и последующем избавлении от тел, сошли с ума.

Сопоставления.

Если последовательность Мостовского является замечательным упражнением в построении непрямых уравнений между коммунистами и нацистами, то история Штрума представляет собой впечатляющее психологическое исследование. Не о вполне осознанном человеке по имени Штрум, а о человеческой ситуации, которая — хотя в какой-то степени она может иметь место и в обществах, где репрессии ограничиваются условиями на конкретных рабочих местах, — может возникнуть со всеми своими последствиями и в своем всеобъемлющем характере. только в современных тоталитарных государствах.

Штрум живет в мире затаившегося страха: не какого-то плавающего Angst , а, как выражается Евгения, невестка Штрума, вполне конкретного террора «официальных учреждений». Однажды, еще будучи студентом, Штрум

бросил на пол номер «Правды » и сказал однокурснику: «Это ужасно скучно. Как кто-то вообще может это прочитать?» Сразу после этого он почувствовал ужас. Он взял газету, разгладил страницы и слабо улыбнулся… Через несколько дней [он] протянул еще один номер «Правда » тому же другу и оживленно сказал: «Гришка, посмотри передовицу. Это хороший материал».

Он колеблется между стремлением к бунту и инстинктом самосохранения, что хорошо знакомо каждому жителю адского рая. Что заставляет этих людей поддаваться опасному желанию?

Ответ — и помните, что этот метод — сопоставление — можно найти в другой сцене, которая отражает похожую ситуацию, на этот раз в немецком полевом госпитале. На восторженное заявление ординарца о том, что Сталинградская битва скоро будет выиграна, раненый лейтенант Бах реагирует с опасной искренностью: «Там, внизу, никто не думает, что она скоро кончится», и после небольшой паузы добавляет: что получится, можно только догадываться. Потом вспоминает, что персоналу госпиталя приказано докладывать о моральном состоянии раненых, и практически переворачивается: «Скорее всего, это самая крупная концентрация сил с начала войны, поверьте мне!» Что вообще заставило его сделать такое опасное наблюдение? «Никто не может понять», — размышляет лейтенант, 9 лет.0005

если только он сам не живет в тоталитарной империи. Он повторил эти слова, потому что злился на себя за то, что испугался после их произнесения… А также из самообороны — обмануть возможного осведомителя демонстрацией небрежности.

Штрум — постоянная жертва этой борьбы между принуждением высказывать свое мнение и инстинктом самосохранения. Поскольку военный кризис в то время вынудил государство смягчить требования идеологической чистоты и заменить партийную лояльность старомодным русским патриотизмом, люди говорят то, на что никогда бы не осмелились сказать «до войны». Но даже в этом случае, когда самый смелый оратор в кругу ученых Штрума, Мадьяров, заходит слишком далеко, его страх играет со Штрумом еще одну шутку: не является ли этот интеллигент-смельчак доносчиком? агент-провокатор ? Подозрение не покидает академика, и на протяжении половины книги имя Мадьярова вызывает нервную неуверенность. Страх Штрума достигает кульминации, когда разработанная им новая научная теория — по-видимому, касающаяся атомной энергии — подвергается все более ожесточенной критике. Друзья советуют ему публично отречься на заседании академии. Однако это уже слишком, и Штрум отказывается. Затем он переживает кошмарные дни, чередующиеся между моральной эйфорией и животным страхом, но он держится; он мысленно готовит себя к жизни в каком-нибудь очень подчиненном положении, может быть — весьма вероятно — даже к жизни (и смерти) в зловещих районах севера. Он победил страх.

Но он не покорил систему. Если страх не смог морально сломить его в конце концов, то жестокая доброта диктатора окончательно сломила его. Ему звонит Сталин — иногда это делал великий убийца. Иосип Виссарионович желает ему успехов в работе. Весть тут же разносится по всей Москве. Штрум рассчитывает, что людям, которые еще вчера пытались его уничтожить, теперь будет стыдно даже смотреть на него. Он ошибается. По возвращении в институт они радостно встречают его, смотрят ему прямо в глаза, выражая свою доброжелательность. «Самое необычайное во всем» для Штрума было то, «что эти люди были вполне искренними; теперь они действительно желали ему добра.

Действительно. В этих Grand Guignol извращенных отношениях не было никаких реальных личных чувств. И Штрум попал в ловушку. Внезапно он обнаруживает, что хорошо расположен даже к самым злейшим из своих недавних недоброжелателей. «Да, он гораздо скорее проведет свободный вечер, болтая с Марковым, чем будет спорить с Мадьяровым на одном из их [старых] посиделок».

Он наконец-то стал одним из них — или стал? Пока нет, ибо ему еще предстоит морально опозориться. Так расставляется новая ловушка, столь же дьявольская, сколь и характерная: еще один опыт, пережитый тысячами мужчин и женщин, да и целых народов, например, всеми чехами и словаками после советского вторжения 1968-му пришлось подписать благодарственное письмо за «братскую помощь». Новые, искренние друзья Штрума просят его подписать написанное ими открытое письмо с протестом против статьи британских физиков о деле советского ученого, отправленного в ГУЛАГ вовсе не за преступление. Письмо написано грубым сталинским языком и называет историю с арестом человека злобной буржуазной клеветой. Штрум знает, что ничего подобного, но, лишь немного поколебавшись, подписывает. При этом он видит выражение изумления на лице своего нового друга, режиссера, который как бы говорит: «Как послушным стал теперь этот бунтарь!»

Штрум наконец превратился в настоящего homo sovieticus .

Рассказы Штрума и Мостовского являются двумя центральными сюжетами Жизни и Судьбы . Но роман — это не тесно связанная драма двух знаковых персонажей. Судьбы Штрума и Мостовского — лишь аккорды в том, что явно задумывалось как полифоническая панихида о страданиях русского народа по образцу толстовской « Войны и мира ». И действительно, все, что мы знаем о разных формах советской трагедии, есть в этой книге. Он простирается от обрывков трагикомедии и абсурда, вроде рассказа о военном бюрократе, который отказывается выдавать еду летчикам, которые должны десантировать продовольственные посылки в окруженную воинскую часть, если осажденные не «распишутся за сброшенное на парашюте», до полные трагедии (в книге нет ни одного веселого рассказа) целой толпы персонажей.

По крайней мере еще один заслуживает упоминания, потому что он важен для основной темы книги — уравнений. Это Николай Григорьевич Крымов, комиссар Красной Армии, большевик настолько ортодоксальный, что посылает рапорт об идейном своенравии капитана Грекова, отличного командира солдат в осажденном доме в Сталинграде, — одного из тех, чья доблесть спасла не только город, но в итоге, как это ни парадоксально, вся сталинская система. Идейная чистота и стойкость Крымова, как и многих других, вознаграждаются арестом, заключением на Лубянке и, наконец, несомненно, ГУЛАГом. Невообразимо, что должно было твориться в измученных головах всех старых большевиков, которых «дорогой друг» Пабло Неруды Андрей Януаревич Вишинский (см. мемуары Неруды) обвинял в невообразимой государственной измене.

Еще более горьким испытание Крымова делает его сокамерник, зловещий человек со зловещим именем — просто фамилия, как у Франкенштейна — Каценеленбоген. Этот сумасшедший не оберштурмбаннфюрер СС , а бывший чекист. Его бьют следователи «научно», то есть с предельной и систематической жестокостью, которой он наслаждается из-за ее действенности. Он мучает Крымова гротескным видением слияния ленинского государства с системой ГУЛАГа в утопическую химеру того, что я склонен называть «реально существующим коммунизмом» (9).0003 Реалкоммунизмус ). Каценеленбоген говорит «не как поэт, не как философ, а как пророк» и предвидит эпоху, когда

границы [между ГУЛАГом и остальной частью государства] будут окончательно стерты. Лагерь сольется с внешним миром. И это слияние означало бы зрелость и торжество великих принципов. При всех своих недостатках лагерная система имела одно решающее преимущество: только принцип личной свободы был подчинен, ясно и безусловно, высшему принципу разума… Нужно было только обеспечить разумный надзор и достойные условия жизни… Когда мы сможем поставить знак равенства между жизнью по обе стороны провода, репрессии станут ненужными… Отмена лагерей будет триумфом гуманизма, но это никоим образом не будет означать возрождения хаотического, первобытного, пещерного принципа личной свободы. .. Через сотни лет эта система может покончить и с собой, породив при этом демократию и личную свободу. Нет ничего вечного под луной… но я лучше не буду жить, чем сам.

Проход, при всей его кажущейся нелепости, не так уж и нелеп. В ней хорошо описан самый опасный, самый соблазнительный этап послереволюционного развития, когда палачи поубивали и напугали всех, так что нужен только «умный надзор и достойные условия жизни». Это, безусловно, применимо к моей старой стране, спустя тридцать лет после резни пятидесятых годов, где чужаки в военной форме тщетно ищут кровавого ужаса, потому что человеческая душа невидима, как и кровь души. Это, конечно, также дикая экстраполяция более мистических бредней Ленина.

Нереалистичным пророчествам Каценеленбогена противопоставляется собственная непокорная вера Гроссмана в свободу, которую «мы не понимали…. Мы раздавили его. Даже Маркс не ценил этого [и все же] это основа, которая лежит в основе всех основ». Непокорная, но не абсолютная вера. В нем есть доля сомнений Оруэлла в том, действительно ли свобода — это человеческая природа; ибо, если биология может произвести расу безрогих коров, почему тоталитаристы не могли вырастить расу безвольных манекенов? Возможно ли, чтобы действительно родился ленинский «новый человек»? Почему бы и нет? «Претерпевает ли человеческая природа истинное изменение в котле тоталитарного насилия?» — спрашивает Гроссман, вспоминая добровольцев-коммунистов, которые в страданиях умирающих кулаков не видели ничего, кроме упрямства.

Теряет ли человек врожденное стремление к свободе? От ответа на этот вопрос зависит судьба как человека, так и тоталитарного государства. Если человеческая природа изменится, то вечный и всемирный триумф диктаторского государства обеспечен; если его стремление к свободе останется постоянным, то тоталитарное государство обречено.

Гроссман, должно быть, действительно сошел с ума, если попытался опубликовать этот подрывной материал в стране, где один из второстепенных персонажей Жизнь и судьба сидит на Лубянке в ожидании суда, не в силах понять, «обвиняется ли он в покушении на Сталина или в нелюбви к соцреалистической литературе».

Жизнь и судьба чрезвычайно многозначительна и провокационна, как я пытался предположить. Однако Гроссман был военным корреспондентом, первоклассным журналистом, а не писателем в том смысле, в каком был его кумиром Толстой. Он создавал запоминающиеся образы, поглощая эссе по политической философии, включенные в основную часть его книги, разрушительные ситуации для своих персонажей — все признаки мастера-журналиста. Сами персонажи, а не полностью реализованные человеческие существа, представляют собой имена с проблемами, идеями, отношениями и чувствами, связанными с ними. Поскольку в этой гористой книге их так много, обычно именуемых по запутанным именам и отчествам, читатель с трудом припоминает, политзаключенный ли Иван Петрович или командир танка. Лица размыты, голоса в диалогах не имеют определенного колорита, в характерах почти нет той «мелочи», которая «именно имеет значение», как очень правильно говорит Гроссман о мыслях солдат. Первые двести страниц или около того читатель должен искать подсказки на заднем плане в своем замешательстве из-за стольких похожих по звучанию имен. В этом отношении — и только в этом — книга неудовлетворительна. В остальном это энциклопедическое и запоминающееся воспоминание о ситуация гуманная при двух главных идеологических диктатурах нашего отвратительного века.

Гроссман был первым журналистом в мире, написавшим о нацистском лагере смерти в «Аде Треблинки». В «Жизнь и судьба » Давид, маленький мальчик, идущий с группой других евреев в «души» Освенцима, носит в кармане заветное сокровище: куколку, у которой «ни крыльев, ни лапок, ни усиков, ни глаза; он просто лежит в своей коробочке, тупо доверчиво ждет». Когда евреи подходят к открытой двери камеры смерти, Давид вынимает «коробочку из кармана и, не прощаясь с куколкой, [отбрасывает] ее. Пусть живет!» Куколка, возможно, дожила до того, чтобы стать бабочкой. Через полчаса мальчик умер от отравления циклоном-Б.

Животные Гроссмана оживают больше, чем его люди, и часто именно через них его послание становится наиболее ясным. В подвале осажденного немцами сталинградского дома неигривый котенок прислушивается к странным звукам войны, а группа солдат оказывает отчаянное сопротивление.

ООО “ПРОЕКТНАЯ ШКОЛА – САМАРА” г. Самара, Самарская область	6314047811
ГАУДО БОЦДЮТИЭ г. Белгород, Белгородская область	3125013321
ЧОУ ДО “ЯЗЫКОВОЙ ЦЕНТР “БИ БИ ЭЛ СИ” г. Москва	7734517726
МБУ ДО “СЮТ” г. Новошахтинск, Ростовская область	6151002628
МКУ ДО “ВИХОРЕВСКАЯ ДШИ” г. Вихоревка, Иркутская область	3823028783
УДО “ЯКШУР-БОДЬИНСКИЙ ЦДО” с. Якшур-Бодья, Удмуртская республика	1824003347
ООО “РЕАЛТАЙМ” г. Москва	9717083624

Школа искусств мостовской: Детская школа искусств в п. Мостовской, Краснодарский край

Новости

Противодействие covid-19

Новости

Противодействие covid-19

МБУДО “МОСТОВСКАЯ ДШИ”, пгт.

Похожие компании

Понимание общества: февраль 2022

Достижение Василия Гроссмана

Шум, огонь и голод | Иосиф Скворецкий

Добавить комментарий Отменить ответ