Школы в бутово: Школы района Южное Бутово — Учёба.ру

Как-то у преподобного Варсонофия Оптинского я прочитал рассказ об одном человеке, о котором много слышал и раньше, но финала его жизни не знал. Речь о светлейшем князе Александре Даниловиче Меньшикове, вышедшем из простых людей и ставшем, по меткому замечанию Александра Сергеевича Пушкина, «полудержавным властелином». А потом отбывшем в ссылку в далёкую глухую деревню. И вы знаете, преподобный Варсонофий приводит интересный факт: оказывается, Александр Данилович достиг высокой духовной жизни и был почитаем как святой в той местности, в которой подвизался, не будучи монахом, – просто он жил благочестиво. И когда его спрашивали: «А как Вам здесь – после Петербурга, посла славы, после власти?», то, крестясь, этот бывший вор, обласканный великим Императором, достигший в своей жизни высоты едва-едва отдалённой от царского престола, с радостью говорил: «Благо ми есть, яко смирил мя еси, Господи!».

Так что же это был за человек? Это большой вопрос. Если мы подключим наше земное разумение, то выставим перед ним многочисленные требования, которым следовало бы отвечать. Но если включим духовное рассуждение, то все требования уложатся в единственное пожелание, до которого надо только дорасти. Оно дано нам как ориентир в жизни, и мы находимся на пути к нему – если, конечно, вообще начали это движение.

И вот рассказ о том, что у Бога есть возможность дать каждому из нас в том месте, где ничего нет, множество улова и плодов, он очень утешителен. Ведь Господу ведомо то, что ждёт каждого из нас, ибо главная цель – искать прежде Царствия Божиего и правды Его, а остальное – всё то, что будет нужно – Господь приложит к этому как естественный довесок. Но вот дойти до этого состояния, чтобы сознательно учиться искусству искать Божиего Царства и Его правды, невозможно без добровольного и свободного стремления в ту сторону, где нередко мы с вами оказываемся перед примерами сугубого благочестия, которое в Священном Писании обильно представлено в жизни людей, стремившихся к праведности.

Одним из ярчайших примеров этого движения к правде Божией и к свету является жизнь праотца Авраама. Бог сказал ему безумные с точки зрения формальной логики слова: чтобы он взял своего единственного сына, поднялся в гору, взяв с собою дрова, и там на жертвеннике, сложенном из дров, заклал бы своего сына и принёс его в жертву Богу. Более жестокого и безумного предложения и не представить… А он пошёл. Он, как и мы, был всего лишь человеком, и он переживал и мучился по пути, но он пошёл. Пошёл потому, что слышал не только то, что ему сказано, а то, Кем сказано, осознавая, что если это Бог сказал, то оно будет во благо и на пользу и для него, и для его сына Исаака. И когда Господь убедился, что Авраам готов идти до конца, когда он дошёл до последнего рубежа, до черты, когда уже и сын был связан и положен на дрова, и всё было готово для принесения жертвы, и даже нож был занесён – вот тут Господь останавливает Авраама. Но понять это нормальному человеку невозможно, даже пытаться не стоит, если не войти в другую систему координат – в ту, которая сразу делает человека ненормальным для всего остального мира.

И вот сегодня мы тоже слышали рассказ о ненормальности. В этом месте не ловится! Более того – в этот день не ловилось даже там, где ловится всегда. Всю ночь не ловилось. Представьте: уставшие апостолы, конечно, раздражённые, как и всякий человек, не получивший того, чего искал. А они ведь не просто вышли половить ради себя, ради удовольствия – улов нужно было продать, семьи накормить. .. И вот такие удручённые мужчины возвращались домой после напрасно проведённой ночи, ничего не поймав. И Бог обращается к ним с тем, чтобы они забросили.

– Это невозможно, здесь не ловится…

Но они забрасывают – и оказываются не в состоянии поднять сеть от количества пойманной рыбы. И тогда Пётр, обращаясь к Богу, говорит о своём недостоинстве. И вот этот очень важный момент сегодняшнего чтения нужно для себя в сердце положить. Ведь никто из нас не достоин Его милости, но, независимо от этого, Он безмерно, абсолютно одинаково – о, чудо! – каждого из нас любит. Но степень Его любви испытать может только тот, кто пытается быть к Нему ближе. Тогда он и сам входит в это состояние, и с другими может им поделиться, отражая Божественную любовь. Преподобный Паисий Святогорец пишет: «Я только старая ржавая консервная банка, на которую падает свет, и я отражаю это солнце даже в своей худости. И в этой малости отражая его, оказывается, кого-то могу согреть – не своим светом, а Божиим». Накормить не своей рыбой, а Божией. Отдать не своё, а Божие, осознавая, что не ты даёшь, а Бог, но через тебя. Накормить, утешить, посетить, поделиться…

К этому искусству призван каждый человек. И чем серьёзнее испытание, посылаемое нам в жизни, тем ближе Бог. Чем страшнее последствия от него, тем острее чувствуется присутствие Христа. Чем опаснее и тревожнее звучат призывы, тем Бог всё больше и больше приближается к человеку, по степени обращения к Нему с нашей стороны, которого Он ожидает, потому что Им победа уже одержана, и каждому из нас уже уготовано место в Небесном Царстве. Но занять его сможет только сумасшедший, готовый идти дальше к безумию. И вот этот посыл, который прозвучал совсем недавно здесь же, в храме, когда мы читали слова из Евангелия: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16:24), он и сегодня из этой лодки звучит в наше настоящее. Так интересно, потому что всякий день приближает нас к вечности и даёт ощущение, что Бог близко и что домой скоро.

Мы здесь с вами привязываемся к тому, что есть, а Он нас тревожит:

– Не привязывайся! Ну, поживи немного, попользуйся всем этим, посмотри: Я же о тебе позаботился. Но ты про главную свою квартиру-то не забыл? Про свой небесный дом ты помнишь? Ты к нему идёшь, стремишься? Чтобы ты не привязался к этому, временному, дай-ка Я ещё немного потревожу тебя. Смотри, как всё зыбко, как ненадёжно, как всё тревожно вокруг в этом мире, где про Меня забывают. Но вот со Мною даже в любой буре, даже при плохом улове, при дурной погоде, при больных руководителях, при тебе нездоровом всё равно всё будет хорошо, если ты позовёшь Меня и будешь управлять свою жизнь со Мною вместе. Тогда ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера не будет – будет то самое состояние вечности, которое начнётся уже здесь, сейчас. И ты со Мной встретишься и будешь радоваться этому. Я накормлю тебя, Я дам тебе ощутить, насколько на самом деле безумен этот мир, но Я – Свят и Всемогущ.

Хорошее, удивительное евангельское слово только что мы с вами слышали. Мы живём в потрясающе благодатное время. Какое счастье! Это время невероятных возможностей и глубокой радости от того, что мы можем ощутить себя в значительной степени зависимыми от Того Небесного Отца, про Которого часто забываем, не осознавая своего недостоинства даже в Его присутствии. Помните, как у классика: «Перед кем стоишь?!». Но Бог-то не этого желает, а того, чтобы ты осознал, кто ты при Его величии. Он-то спустился с Неба, чтобы, опустившись перед тобою на колени, умыть тебе ног, но ты-то сам где? Ты Ему чем-то подобным отвечаешь? Ты Ему доверяешь? Или только тогда, когда чувствуешь, что тебе очень хорошо в своей скорлупе? Так всё хорошо стало – есть, что терять. Так удобно, так комфортно, что всё другое кажется странным, страшным… Но Он же манной небесной питал в пустыне Свой народ – это же было. Или это закончилось? Нет. Оно всегда есть, просто ты слишком далеко отошёл от этой манны, сам себя пытаешься кормить, но на Его харчи всё равно взираешь.

Какое замечательное евангельское чтение в удивительно благодатное время нашей жизни. Оно такое интересное, оно такое назидательное, перспективное – и, вместе с тем, солнечное. Давайте это заметим, давайте внимание на это обратим и порадуемся тому, что мы Богом любимы, что Он уже забросил сети в сердце каждого из нас. И там такой улов! Там такая рыба! И даже можно поднять её, но сил вытащить её не хватит – придётся делиться с окружающими. Хотя это непросто, но пытаться надо. Аминь.

Протоиерей Андрей Алексеев

Бутовское стрельбище | Науки По Массовое насилие и сопротивление

Дата:

A- Контекст

Ежовщина, или сталинский большой террор, как его называл американский историк Роберт Конквест (Conquest, 1968), происходила в основном между 1937 и 1938 годами и по большей части была организована на основе оперативных приказов НКВД ( Народная комиссия внутренних дел), которую тогда возглавлял нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов (биографические справки см. Янсен Петров, 2002 или Гетти Наумов, 2008).

Политические репрессии против бывших и потенциальных политических противников Сталина уже начались после убийства 1 декабря 1934 г. руководителя ленинградской партийной организации, члена Политбюро С. М. Кирова (после первого судебного процесса против Каменева и Зиновьева в 1935 г. и Московского показательные испытания, 1936-1938 гг.). Однако Большой террор был намного больше, чем просто актом крупномасштабных политических репрессий, и поэтому имел более прямую цель, чем подчинение: это был момент социальной инженерии, в течение которого сталинистская группа намеревалась окончательно изменить советское общество и положить конец положить конец социальному беспорядку, вызванному ранее трансформационным сталинским проектом.Следовательно, после относительного ослабления социальных репрессий в последние несколько лет сталинский режим предпринял широкомасштабную атаку на своих предполагаемых врагов.

Эти операции, которые должны были длиться с самого конца июля 1937 года до первых дней ноября 1938 года, были тщательно организованы в течение всего июля высшими советскими властями (Сталиным, Ежовым и его штабом). Основное насилие было организовано десятком оперативных приказов ( приказов ), отданных Ежовым.Первым был приказ 00447, направленный против всех известных врагов режима, которые в прошлом неоднократно подвергались репрессиям: кулаков, и других бывших «противников» (эсеров, офицеров Белой армии, священников). …). Он был дополнен серией приказов о «национальных операциях», нацеленных на приграничные меньшинства из Советского Союза (Мартин, 1998). Это приказы 00439 (о немцах), 00485 (о поляках), 00486 (о женах «врагов народа»), 00593 (о харбинцах и японских шпионах), 00693 (о переселенцах в СССР) и еще пять ( о латышах, финнах, греках, румынах и эстонцах).Следует отметить, что объединение этих операций не является научной реконструкцией постфактум историков, но было очевидно в официальных документах НКВД (Werth, 2006). В основе этой операции была цель, четко обозначенная в приказе 00447, – положить конец «раз и навсегда» присутствию врагов в советском обществе. Следовательно, операция должна была быть максимальной и уничтожить все остатки прежнего общественного строя, преследовавшегося до сих пор.

Методы были очень характерны для сталинского террора и напоминали то, как была организована раскулачивание деревни.Квоты арестованных составили еще в июле. Жертвы должны были быть разделены на две категории, первая включала «наиболее активные и враждебные элементы». Этих людей должна была судить тройка (внесудебный орган в составе главы НКВД области, регионального секретаря партии и областного прокурора) и в случае осуждения (но в тексте приказа там почти не было возможности, что их не осудят) должны были немедленно расстрелять.Вторая категория касалась «менее активных, но, тем не менее, враждебных элементов». Те, в том числе, должны были быть арестованы и отправлены в лагерь на «восемь-десять лет». Тюрьма была предусмотрена только для «самых жестких».

Весь июль можно охарактеризовать тем, что Николас Верт назвал «динамикой квот» (Werth, 2006: 20). На заседании Политбюро (Политбюро, высший орган Коммунистической партии) в это время отмечалось, что «бывшие кулаки и преступники, вернувшиеся домой после наказания, были главными зачинщиками антисоветских преступлений», было решено отправить телеграмма региональным властям с просьбой провести перепись этих людей и оценить количество расстрелянных или высланных.Между центром и регионами началась прямая игра за квоты. Они записывались много раз, не только 30 июля в приказе 00447. Поэтому региональные руководители НКВД нередко просили (один, два и более!) Увеличения своих квот. Разрешения были даны лично Ежовым, Сталиным или Молотовым (Junge, 2003; Werth, 2006)

Для национальных операций система немного отличалась, поскольку не было квот, хотя люди по-прежнему были разделены на две категории (одну для расстрела, другую для отправки в лагеря).В конце «инструкции» было записано краткое изложение каждого случая. Каждые десять дней сводки передавались в комиссию из двух человек ( двойка ): глава НКВД области и главный прокурор) для вынесения приговоров. В свою очередь, они были подтверждены в Москве Ежовым и Вышинским.

Официально операция закончилась 17 ноября 1938 года. Центральный Комитет партии и правительство (Совнарком) СССР выпустили текст, осуждающий «недостатки и извращения» действий НКВД в 1937-1938 гг. Поэтому запретили «всякие массовые операции» и разобрали тройки и двойки .Ежов, начальник этих операций (за эти два года он заходил в кремлевский кабинет Сталина 278 раз, проведя там в общей сложности 833 часа 45 минут), был разгромлен к концу 1938 года. Он был вынужден принять кандидатуру наркома. за водный транспорт в апреле 1938 года и уволился с работы в НКВД 23 ноября 1938 года. Арестован 10 апреля 1939 года, расстрелян 6 февраля 1940 года. Наркома внутренних дел, большинство кадров НКВД также подверглись чистке.

Точный конечный результат этих операций установить сложно, но общее количество приговоров оценивается примерно в 1300000, из которых 700000 были приговорены к смертной казни, большинство других были приговорены к десяти годам лагерей (документ переведен на Werth, 2006: 143). Национальные операции были гораздо более жестокими, поскольку три четверти арестованных были приговорены к смертной казни. Для приказа 00447 доля исполненных была «только» одна к двум.

B- Лица, принимающие решения, организаторы и участники

Местные (районные) подразделения НКВД стали первой остановкой в ​​процессе репрессий во время «массовых операций».Арестованных доставляли в этот штаб, где их допрашивали и пытали до тех пор, пока они не подписали полное признание (подробное описание их работы см. Ватлин, 2004). После того, как дела (дела) были закрыты и вина арестованных признана доказанной, файлы были переданы так называемым тройкам и двойкам, , которые вынесли приговоры в отсутствие обвиняемых. Как позже засвидетельствовал начальник милиции тройки М. Семенов, «за вечер мы просматривали до 500 файлов и выносили приговоры нескольким людям за минуту» (Головкова, 2004).

Состав тройки для Московской области был утвержден Политбюро вместе с квотами на арест 10 июля 1937 года. Этими тремя должностными лицами были Станислав Францевич Реденс (НКВД), Константин Маслов (прокурор) и Никита Хрущев ( которого иногда заменял Волков). Позже (с 20 января 1938 г.) Реденса сменил приехавший из Ленинграда Леонид Заковский. Заковский возглавлял Московское областное НКВД два месяца: с 20 января по 28 марта 1938 года.За это время в Бутовском стрелковом тире было расстреляно 4975 человек (т.е. почти 24% от общей численности населения). Эти же люди входили в состав « двойка » по Московской области. Последовательными руководителями тройки были Василий Каруцкий (покончивший с собой в мае 1938 года), Владимир Цесарский и Александр Журбенко.

Было достаточно сложно выяснить, где на самом деле произошли убийства в Москве и окрестностях во время Большого террора, поскольку ни в одном из официальных актов не указывалось место совершения убийств.В конце 80-х годов прошлого века после публикации Политбюро ЦК КПСС и Президиума Верховного Совета СССР двух текстов «О дополнительных средствах восстановления справедливости по отношению к жертвам насилия». репрессии, имевшие место в 1930-х, 1940-х и начале 1950-х годов », под давлением отдельных лиц и общественных организаций, таких как« Мемориал », советские власти начали искать эти места. Бывшее Министерство безопасности (МБ) приказало провести тщательное расследование, которое, благодаря показаниям бывших сотрудников НКВД на пенсии, привело к Бутовскому стрельбищу, бывшему конезаводу, принадлежавшему московскому помещику Ивану Леонтьевичу Зимину перед НКВД. взял его под свой контроль в начале 1930-х годов.

При разработке оперативного приказа 00447 явно требовалось, чтобы региональные отделы НКВД находили особые и секретные места, где должны были исполняться приговоры. В Подмосковье поиск таких мест был возложен на нового начальника административно-хозяйственного отдела НКВД И. Берга. В целом по области официально зарегистрировано пять мест массовых захоронений жертв политических репрессий (Головкова, 2004, с. 5), два из которых находятся в центре Москвы, Яузская больница (использовалась с 1921-1926 гг. ) И Ваганковское кладбище. (1926-1935).Донской крематорий также использовался для сжигания тел и, вероятно, там же захоронен прах. Во время Большого террора два известных места – Бутово и недалеко от него Комунарка, где расстреливали самых важных политзаключенных (например, Бухарина).

Реальность Бутово как места массовых захоронений была подтверждена частичными раскопками, проведенными летом 1997 г. (Головкова, 1999: 5-16). Тем не менее, они не смогли с абсолютной уверенностью установить, что Бутово было местом казни, поскольку медицинские эксперты смогли установить только то, что трупы были брошены в могилы «либо сразу после их смерти, либо через 8-10 часов после» (Головкова, 1999: 14).Кроме того, в некоторых приказах о применении этих актов упоминается, что некоторые казни будут проводиться в московских тюрьмах, таких как Бутырка.

Технология массовых убийств практически неизвестна. Казни проходили в строгой секретности, которую неусыпно поддерживали в течение многих лет. Тем не менее, ограниченный объем судебно-медицинских исследований Бутово позволил экспертам установить, что рвы были сделаны с использованием экскаваторов, вероятно, типа «Комсомолец». Также были обнаружены пули, свидетельствующие о том, что людей убили 7.62-мм патроны от револьверов типа «Наган», ружей ТТ и пулеметов «Дегтярев». Это подтверждают и архивные документы (Головкова, 2004, с. 14).

Большая часть того, что нам известно, было обнаружено в файлах преступников, которые были открыты при предъявлении им обвинений во время пост-ежовских чисток в НКВД. Большинство этих свидетельств подтверждают существование «особой зоны», хотя и не прямо. Когда на самом деле были убиты люди, тоже остается без ответа. На основе исполнительных актов можно построить таблицу, воспроизведенную в большинстве книг памяти Бутово (возможно, самым кровавым днем ​​было 28 февраля 1938 года, когда было убито 562 человека).Однако не менее вероятно, что казни происходили на более регулярной основе, и что они были официально урегулированы только постфактум .

Акты о казни подписали восемь сотрудников НКВД (Головкова, 2004: 397), которые соответственно несли ответственность за процесс и организацию массовых убийств: М.И. Семенов (август 1937 – июнь 1938, одиннадцать месяцев), И.Я. Ильин (октябрь 1937 – июль 1938, десять месяцев), И. Д. Берг (декабрь 1937 – июль 1938, восемь месяцев), П.И. Овчинников (июнь – октябрь 1938, пять месяцев), А. Т. Корявин (август – сентябрь 1937, три месяца), С.И. Лебедев (август – сентябрь 1937, три месяца), И.И. Шигалев (август – октябрь 1938, три месяца), С.В. Ложкин (октябрь – ноябрь 1937 г., два месяца). Исследователи (Головкова, 2004, с. 90), работавшие на Бутовском тире, также смогли раскрыть имена некоторых палачей, таких как, например, Петр Магго и братья Шигалевы. Головкова описывает их как «не очень молодых, офицеров, членов партии ВКП (б)», они получили только «первое образование» и, похоже, очень тронуты своей работой.Головкова также отмечает, что все они были награждены за свои рабочие места в конце 1937 года. Она также настаивает на том, что никто из них «не дожил до старины».

C- Жертвы

При работе в архивах бывшего НКВД группе историков и активистов удалось составить список, в котором указана 20 761 жертва. Трудно быть уверенным, что все они являются жертвами Бутово, прежде всего по причинам, указанным выше (места казни не указаны в официальных актах), а также потому, что некоторые файлы могли быть уничтожены (Головкова, 2003: 311).

Одна поразительная особенность заключается в том, что жертвами в подавляющем большинстве были мужчины, 19 903 человека из 20 761 (95,86%). Несмотря на оперативный приказ 00486 от 15 августа 1937 г., требующий, чтобы жены и члены семей «врагов народа» были арестованы и часто депортировались (Werth, 2006: 30-31). Собственно, остается задача детального изучения гендерных аспектов и последствий Большого террора. Подавляющее большинство жертв были в возрасте от 25 до 50 лет (т.е. их даты рождения – между 1887 и 1912 годами), но было также 18 человек старше 75 лет и 10 из казненных были в возрасте 15 лет и моложе. (Головкова, 2003: 302)

Более подробное изучение жертв Бутово позволяет нам понять, почему Большой террор следует понимать гораздо шире, чем это было раньше, когда его описывали как просто репрессии против политических и социальных элит. Большинство жертв Бутово на самом деле были простыми советскими гражданами, иногда уже находившимися на обочине общества: более 85% пострадавших не были членами партии (13 043 из 15 101, по которым предоставлена ​​эта информация).Основную часть казненных, чей род занятий обеспечен (15 269), составили рабочие, затем чиновники и крестьяне (6944, или 45,4%). Около 923 человек из числа подвергшихся нападению были даже признаны «не имеющими точной оккупации». Если посмотреть на уровни образования, это еще раз подтверждает эти выводы: более половины из 15 101 имеют «низкий» уровень образования ( нищее ). (Головкова, 2003: 302-311)

Жертвы Бутово были репрезентативными для жертв Ежовщины в целом.Поскольку они явным образом были мишенью массовых операций, неудивительно, что обнаруживается относительно большое количество национальных меньшинств. В Бутово казнили лиц более 60 национальностей (в том числе, например, 26 итальянцев и 162 венгра). Основную часть известных нерусских жертв составили латыши (1325, или 6,38%), поляки (1176, 5,6%), украинцы (755, 3,6%) и немцы (649, 3,1%). Еврейский народ традиционно выделялся как национальность в Советском Союзе и составил 878 жертв (4.1%). (Головкова, 2003: 304)

Террор уничтожил и целые семьи. В некоторых небольших деревнях Подмосковья были арестованы до 18 человек. Например, семья Пресновых в Крылатском была почти полностью убита за то, что сдавала комнату сотруднику посольства Германии (Ватлин, 2004: 169-174). Александр Ватлин, внимательно изучавший их судьбу, устанавливает, что «можно без сомнения сказать, что большинство из 20 761 человека, лежащих на Бутовской земле, – крестьяне или выходцы из крестьянских семей» (Головкова, 1998, с. 14).

Динамика Большого террора привела к увеличению диапазона возможных жертв. Первыми падали люди, уже находившиеся под наблюдением НКВД и имевшие файлы на свои имена, оперативный приказ явно был направлен на этих «бывших людей» ( бывшие людей), и их было относительно легко обнаружить. К этой категории, несомненно, принадлежали священники и религиозные обозреватели, но были и бывшие политические активисты, бывшие аристократы (бывший Председатель Государственной Думы Ф.Головин был расстрелян 10 декабря 1937 года, как и бывший губернатор Москвы В. Джунковский). Но как только эти «бывшие люди» были арестованы, продолжающееся развитие операций потребовало увеличения количества арестов. П. Тихачев показал, как в 1937 году его отправляли днем ​​проверять домовые книги (в которых записаны все жители) московских домов и отмечать адреса с иностранными именами в них. На следующую ночь эти люди были задержаны (Головкова, 1999, с. 348).

Две из этих «групп риска» заслуживают особого внимания: почти 10 процентов жертв (1996 или 9.6%) также поступили из Дмитлага, системы лагерей ГУЛАГа, предназначенных для строительства канала Москва-Волга. После ареста бывшего главы НКВД Ягоды и особенно после открытия канала (15 июля 1937 г.) массовость арестов стала заметной, как будто «руководство учло тот факт, что при демонтаже канала в лагере было дешевле и легче избавиться от «человеческого балласта», чем отправить в другие лагеря »(Головкова, 1998: 40).

Еще одной особенностью Бутово является то, что 935 жертв были убиты за свою религиозную веру (304 из них были освящены Русской Православной Церковью в предыдущие годы).Большинство из них были простыми священниками, но были также монахи и даже высокопоставленные иерархи, такие как митрополит Ленинградский архиепископ Серафим. Расстрелян 12 декабря 1937 года, почти инвалид, убит на носилках. Это относительно большое количество религиозных жертв должно было иметь большое значение для будущего Бутово, где Русская Православная Церковь (РПЦ) теперь играет важную роль. (Русселе, 2007; Нерар, 2008)

D- Свидетели

Поскольку главной характеристикой Большого террора была его абсолютная секретность, свидетелей массовых убийств почти не было.Стрелковый тир был закрыт для всех любопытных посторонних высоким деревянным забором, который стоит и сегодня. Свидетельства людей, живущих по соседству, немногочисленны. МБ даже сохранило в секрете имена троих мужчин, которым разрешили исследовать Бутовский стрелковый полигон в начале 90-х годов. Единственными свидетелями и, следовательно, нашими основными источниками информации были сами преступники, поскольку они были вынуждены давать показания во время следующих чисток против них после падения Николая Ежова.Само собой разумеется, что эти документы должны стать предметом исторической критики.

E- Воспоминания

Бутово было открыто заново в начале 1990-х годов. Первые люди вернулись в Бутово 7 июня 1993 года, когда российское общество, пострадавшее от экономического кризиса, уже теряло интерес к своему сталинскому прошлому. 10 октября 1993 года торжественно открылась мемориальная доска из розового гранита, изготовленная активистами при помощи спонсоров и санкционированная официальным решением правительства Москвы.Текст был нейтральным: «На этом месте Бутовского стрельбища в 1937-1938 годах тайно расстреляли и похоронили несколько тысяч человек. Да будет их память вечной ».

В конце концов, именно присутствие православных иерархов среди погибших сыграло решающую роль в увековечении памяти Бутово. Оповещенный внучкой Серафима Алексий II, тогдашний Патриарх Русской Православной Церкви выразил интерес к Бутово и желание помолиться там за погибших. Для его визита (который он фактически был вынужден отменить) в 1994 году в присутствии мэра Москвы Юрия Лужкова был установлен и освящен деревянный крест.Православная община, организованная родственниками погибших, начала строить церковь, которая фактически была открыта рядом с северо-западным входом в Тир в 1996 году. Отсутствие интереса со стороны политических властей и со стороны гражданского общества России. общества, что привело к тому, что в 1995 году территория Тира была передана КР в «эксплуатацию без ограничений».

Решительное вмешательство в 1996 году Патриарха и Мэра Москвы остановило предполагаемое строительство жилых домов, которое уже началось в ближайшем районе бывшего места расстрелов.Это означало определенную причастность церкви к Бутово. С этого момента ОКР сыграла важную роль в строительстве Стрельбища как места памяти и в передаче воспоминаний о Бутово.

С этого момента Бутово было оцинковано и организовано. Большую часть материальной поддержки оказал Москва-Сити. На деньги Москвы изданы восьмитомные книги памяти, включающие научные статьи и список всех погибших в Бутово, с краткой биографией каждого из них.В 1998 году на тот же источник финансирования была отремонтирована дорога между бывшим Тиром и ближайшим Варшавским шоссе. При финансовой поддержке Москвы организован маршрутный автобус, связывающий Полигон с ближайшей станцией метро. Кроме того, в 2005-2006 гг. Территория Тира была полностью реконструирована: осушена земля, обустроены тропы для облегчения пешеходного доступа, благоустроены газоны и возведены курганы на местах установленных братских захоронений. .

Тем не менее, государственная власть остается на втором плане: это РПЦ, православная община Бутово и Бутовский мемориальный центр, центр «научной памяти», созданный в 1992 году под руководством Игоря Гаркави, инсценируют память о Бутово. . Они создают то, что можно назвать универсальным дискурсом в ортодоксальных рамках.

Сам сайт, на первый взгляд, практически пустое смысловое пространство. Кажется (и по большей части остается) естественным местом для медитации и выражения горя.На самом деле указателей очень мало, но все они приводят к своеобразной однозначной интерпретации Бутово: история Бутово объясняется только на двух панелях, рядом с входом. Единственными памятными знаками являются первая мемориальная доска, установленная в 1993 году, крест и деревянная церковь, а также список 935 жертв, убитых за их веру, но без упоминания других 19826 жертв (за исключением двух табличек: одна для Корейский и другой для венгерских жертв, но их очень трудно заметить).Усиливает это ощущение постройка большого каменного храма в нескольких метрах от Бутово.

Этот дискурс, составленный из конкретных знаков, также дополнен интеллектуальной конструкцией. Несмотря на то, что всегда упоминается решающая роль ОКР, ясно, что Бутово – это место «национальной катастрофы». Все чиновники в Бутово говорят относительно открыто, особенно в отношении других религий, они всегда напоминают посетителям о казни евреев, мусульман и других людей в Бутово. Все православные знаки на Бутовском стрелковом тире в основном интерпретируются как проявление национальной традиции (что выходит далеко за рамки узкого выражения православного господства). Таким образом, некоторые тексты напоминают о важности традиций как «церквей на крови» в русской истории или массовых захоронений в средневековой России (Гаркавый, 2006). Последний слой этого дискурса касается конструирования Бутово как русской Голгофы, символа трагической истории РПЦ в двадцатом веке (Rousselet, 2007).

Этот православный дискурс в Бутово и на его территории был источником ожесточенных конфликтов, особенно между церковью и первыми активистами, стоявшими у истоков нового открытия Бутово. Особенно это касалось Михаила Миндлина, бывшего узника лагерей ГУЛАГа на Колыме, которого священник православной общины Кирил Каледа назвал человеком, «благодаря которому Бутово стало известно». Другие ассоциации, такие как «Мемориал», не принимают эту версию. Одной из самых резких ее критиков является Наталья Огородник из ассоциации «Мемориа Памят». Она категорически оспаривает идею русской Голгофы, утверждая, что людей расстреливали не там, а в Москве. Для нее это всего лишь братская могила. Они отрицают право Православной церкви говорить от имени всех (Rousselet, 2008).

Несмотря на то, что конфликт был и остаётся порой острым, следует отметить, что место Бутово в национальной памяти не так важно, как могло бы быть. История сталинского режима становится размытой в российской социальной памяти, Бутово почти не известно в России.За исключением примечательных религиозных торжеств, проводимых Патриархом каждый год, посещаемость Бутово и интерес к нему очень низкий. Заведение часто пустует, и школьники редко посещают его. Визит тогдашнего президента Российской Федерации Владимира Путина в сопровождении Патриарха 30 октября 2007 года может еще изменить это, но статус и осведомленность о Бутово в российском обществе все еще очень слабы.

F- Общие и юридические толкования фактов

Интерпретация событий сталинского Большого террора долгое время оспаривалась внутри исторического поля, в основном существуют две противоположные школы, которые оспаривают степень централизации в этом процессе и роль Сталина. «Тоталитарная» школа утверждает, что Сталину удалось тщательно спланированное истребление старых большевиков: убийство Кирова 1 декабря 1934 года было ее первым событием, а московские показательные процессы – ее кульминацией. Роберт Конквест и его основополагающая книга « Большой террор: сталинские чистки 1930-х годов » являются лучшим примером таких работ (Conquest, 1973). С другой стороны, такие ученые, как Джон Арч Гетти, автор книг Origins of the Great Purges , , принадлежат к «ревизионистской школе», утверждая, что корни Большого террора следует искать в автономии региона. элиты и тот факт, что репрессии вышли из-под контроля (Getty, 1985).Гетти также настаивает на том, что между советскими чиновниками существовали разногласия между сторонниками жесткой линии и сторонниками более мягкого характера.

Обе эти интерпретации подверглись фундаментальному сомнению с момента открытия архивов. Теперь ученые настаивают на скрытой стороне Большого террора, интерпретируя ее как момент «социальной инженерии» (Werth, 2006). Эти глобальные интерпретации на самом деле не оспариваются в исторической области, и Большой террор, кажется, не является такой острой проблемой, как другие спорные события, например, Голод на Украине и в Советском Союзе 1932-33 годов.

Тем не менее, некоторые историки, даже если источники не доступны в свободном доступе, все еще работают над историей Большого террора, но теперь их усилия сосредоточены на установлении механизмов Большого террора, как он был на самом деле организован, как устанавливались квоты, как производились аресты. Если центральная роль Сталина и Ежова как организаторов, кажется, хорошо задокументирована, то, как был организован террор на региональном и местном уровнях, остается неизвестным.

Бутово, тем не менее, представляет собой серьезную проблему: напряженность в отношениях между отдельными сообществами, дискурсами и историческими произведениями. Для Бутово характерно взаимодействие историков и активистов. Работы, посвященные памяти Бутово, предоставили замечательную возможность для расширения исторических знаний. Архивы репрессий, личные дела жертв, эти ранее недоступные архивы были открыты исследователям для создания книг воспоминаний.Некоторые историки воспользовались возможностью, чтобы объединить свои политические и социальные обязательства, раскрыть имена жертв сталинского террора, а также написать историю. В книгах памяти Бутово, наряду со статьями памяти и популяризации, можно найти статьи профессиональных историков о различных аспектах Большого террора в Бутово. Александр Ватлин даже опубликовал на основе этих материалов небольшую монографию о терроре в Кунстевском районе Подмосковья (Ватлин, 2004).Использование истории для узаконивания присутствия РПЦ – еще один аспект этого переплетения, что может быть показано в работах Игоря Гаркави о «Церквях-на-крови» (Гаркави, 2006) или в организации многочисленных конференций. Бутовского мемориального центра о традициях массовых захоронений в России (Nérard, 2008; Rousselet, 2007).

Практически полное отсутствие исторической экспозиции на месте Бутово (за исключением недавнего небольшого музея, открытого на территории недавно построенной каменной церкви) предлагает совершенно иной подход к прошлому, чем, например, в Орадур. сюр-Глан (Франция), где люди должны пройти через музей, чтобы попасть в деревню.

Наконец, относительная важность исторического дискурса в интерпретации Большого террора в Бутово и в России в ближайшие годы все еще остается открытым вопросом.

G- Библиография

Статьи

ФЕРРЕТТИ, Мария, 1996, «La mémoire refoulée. La Russie devant le passé stalinien », Annales HSS , 50: 1237-1257.

ГАРКАВИЙ, Игорь, 2006, «Храмы на Крови в традициях древнерусской мемориальной культуры XI-XVII веков», [«Храмы на крови в традициях древнерусской памятной культуры – XI-XVII вв. ”], Ныне и присно , 3 (4): 201-216.

МАРТИН, Терри, 1998, «Истоки советской этнической чистки», Журнал современной истории , 70: 813-861.

ПАПЕРНО, Ирина, 2001, «Эксгумация тел советского террора», репрезентаций , 75: 89-118.

РУССЕЛЕТ, Кэти, 2007, «Бутово: Создание на земле убийц», Politix , 20: 55-78.

ВЕРТ, Николас, 2006, «Массовые операции Гранд Терреур в URSS, 1937-1938», Bulletin de l’IHTP , 86: 6-167.

Книги

АДЛЕР, Нэнси, 1993, Жертвы советского террора: история движения «Мемориал». , Вестпорт, Коннектикут: Praeger.

ЗАВОЕВАНИЕ, Роберт, 1968, Большой террор; Сталинская чистка 30-х годов , Нью-Йорк: Макмиллан.

GETTY, John Arch, 1985, Истоки великих чисток: пересмотр Советской коммунистической партии, 1933-1938 гг. , Кембридж [Кембриджшир]; Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

ГЕТТИ, Дж. Арч НАУМОВ, Олег В., 2008, Ежов: восстание сталинского «железного кулака» , Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.

ГОЛОВКОВА, Лидия (ред.), 1997-2004, Бутовский полигон. 1937-1938: книга Памяти жертв политических репрессий , [ «Бутовский тир, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий» ], Т.1, Москва, 1997, Алзо; т. 2, Москва, Альцо, 1998, 362 с., т. 3, Moscou, Alzo, 1999, 360 с., Т. 4, Moscou, Alzo, 2000, 364 с., т. 5, Moscou, Alzo, 2001, 362 с., Т. 6, Moscou, Alzo, 2002, 322 с., Т. 7, Moscou, Alzo, 2003, 370 с., Т. 8, Moscou, Alzo, 2004, 400 с.

ЯНСЕН, Марк ПЕТРОВ, Н. В., 2002, Верный палач Сталина: народный комиссар Николай Ежов, 1895-1940 гг. , Стэнфорд, Калифорния: издательство Hoover Institution Press.

ЮНГЕ, Марк, БИННЕР, Рольф СТЕПАНОВ, А., 2003, Как террор стал “большим”: секретный приказ №. 00447 и технология его исполнения, [ Как террор стал «великим»: секретный приказ № 00447 и технология его реализации ], Москва: АИРО-XX.

ВАТЛИН, Александр Юрьевич, 2004, Террор районного маштаба: «массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 1937-1938, [ Террор на районном уровне: «массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Москва область в 1937-1938 гг. ], Москва: РОССПЭН.

WERTH, Nicolas, 2007, La terreur et le désarroi: Staline et son système , Париж: Perrin.

Главы книги

ГОЛОВКОВА, Л., «Спецобъект« Бутовский полигон »: История, документы, воспоминания» // ГОЛОВКОВА, Л. (ред.), 1997, Бутовский полигон, 1937- 1938: Книга памяти жестких репрессий , [ Бутовский тир, 1937-1938. Книга памяти жертв политических репрессий ], М .: Институт экспериментальной социологии.

ГОЛОВКОВА, Лидия, «В родном краю»] в ГОЛОВКОВА, Л. et al. (ред.), 2004, Бутовский полигон, 1937-1938. Книга памяти жертв политических репрессий, [ Бутовский тир, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий ], М .: Альцо, стр. 9-180.

КАЛЕДА Кирилл, Бутово – русская голгофа, в кн. ГОЛОВКОВА Л. и др. (Ред.), 2003, Бутовский Полигон, 1937-1938. Книга памяти жестких репрессий. Бутовский тир, 1937-1938.Книга памяти жертв политических репрессий »] , Москва: Альцо, с. 126-134.

NERARD, Франсуа-Ксавье, «La mémoire de Boutovo, massacres de masse des années trente en Russie soviétique», в BUCHET, Люк и СЕГУИ Изабель (ред. ), 2008, Vers une anthropologie des catastrophes: Acétes des 9e journ ‘anthropologie de Valbonne , Antibes: Éditions apdca, стр. 143-159.

ПАВЛОВА, О., «Священномученик митрополит Серафим (Чичагов)», в ГОЛОВКОВА, Л. et al. (ред.), 2004, Бутовский полигон, 1937-1938. Книга памяти жертв политических репрессий, [ Бутовский тир, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий ], М .: Альцо, стр. 353-384.

ПЕТРОВ Никита, РОГИНСКИЙ Арсений, «Польская операция НКВД 1937-1938 гг.» В ГУРЬЯНОВ А. (ред.), 1997, Репрессии против Поляков и польских граждан, , М .: Звеня, с.22-43.

Переведено на английский язык

ПЕТРОВ Никита, РОГИНСКИЙ Арсений, «Польская операция НКВД, 1937-1938» в Маклулин, Барри МакДЕРМОТ, Кевин (ред.), 2003, Сталинский террор: высокая политика и массовые репрессии в Советском Союзе , Лондон: Макмиллан, стр 153-172.

РУССЛЕ, К., «Воспоминания о великой земле: Бутово» в МОРЕЛЬ, М.К. et MAYER, F. (eds.), 2008, L’Europe et ses représentations du passé.Les tourments de la mémoire , Париж: L’Harmattan, стр. 131-146.

СТРАУС, Видвуд, «О бутовских латышах» [«О бутовских латышах»] в ГОЛОВКОВА Л. и др. (ред.), 1999, Бутовский полигон, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий, Стрельбище, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий № ], Москва: Альцо, с. 17-24.

Сайты

Сайт Бутовского центра: https: // мученик.ru /

Сайт конфликтующей с ОКР ассоциации и ее присутствия в Бутово: http://www.memoria-pamyat.ru

Сайт общества «Мемориал»: http://old.memo.ru/memory/martirol/index.htm

Престижная школа «Воробьевы горы» выселена из Дворца пионеров. Лицей “Воробьевы горы” Новая школа в Ясенево Воробьевы