Спасский колледж: Главная страница

Борис Васильевич, как вы решили вступить в спортивное общество «Локомотив»?

В Ленинграде жил человек Михаил Юрьевич Черкес, начальник Октябрьской железной дороги (железная дорога между Москвой и Ленинградом) . В конце 1950-х он хотел создать в городе сильную шахматную команду. Он пригласил всех ленинградских гроссмейстеров: меня, Толуша, Бондаревского и, насколько я помню, Корчного. После моего провала в 1958-й чемпионат СССР в Риге, где Миша Таль выиграл у меня важную партию, Черкес стал моим покровителем в Ленинграде. В том же 1958 году я нашел в городе секцию бокса «Локомотив». Мой спарринг-партнер регулярно бил меня. Я был сильнее физически, но его техника была лучше. В спорте, особенно в шахматах, техника часто нужна больше, чем сила.

Вы решили стать журналистом?

Я не столько решил, к чему меня подтолкнула сама жизнь. Сначала я поступил на механико-математический факультет Ленинградского государственного университета. Там я проучился около года, а потом пришлось перевестись в филфак, потому что я брал много продленных отпусков на шахматные турниры. Вы не можете сделать это с математикой. На филфаке я получил разрешение на участие в турнирах и сборах от ректора университета доктора Александрова, одного из лучших геометров мира. Итак, я имел свою долю авантюристов во время учебы.

Почему вы переехали в Москву?

Мою шахматную карьеру дважды спасало общество «Локомотив». Первый раз, когда мне дали двухкомнатную квартиру на окраине Ленинграда, в районе Щемиловки, и я отъехал от бывшей жены. Она начала писать на меня доносы. В 1963 году мои дела в Ленинграде сильно пошатнулись. Мой тренер Игорь Бондаревский сказал мне: «Знаешь, здесь ты интересуешься КГБ, уходи». Легко сказать, но куда я мог пойти? И «Локомотив» снова меня спас! Мне дали однокомнатную квартиру возле платформы Фабричная (г. Раменское Московской области) , и так я стал членом Локомотива Москва.

Я начал играть за «Локомотив», посещал их сборы вместе со своим тренером Бондаревским. Самым сильным составом «Локомотива» в командном первенстве СССР был Борис Спасский на первой доске, Лев Полугаевский на второй, Николай Крогиус на третьей, Игорь Зайцев на четвертой и Игорь Платонов на пятой. Помогало нам и руководство Московской железной дороги.

Чем вам запомнился Центральный дом культуры железнодорожников?

Первым моим турниром в ЦРВЧ был чемпионат СССР 1955 года. В то время мне было 18 лет. Михаил Ботвинник, сильнейший шахматист мира того времени, вдруг решил сыграть. Он редко играл в советских чемпионатах, считая это слишком обременительным для себя. И все же он был там. Я сидел против него, играл очень энергично, чем-то пожертвовал, даже начал атаковать его короля. Ботвинник сильно испугался и… предложил ничью. Что я должен был сделать? Если чемпиону мира нужна была ничья от молодого человека, как я мог отказаться?

Всегда было приятно играть в CRWCH, здесь я чувствую себя как дома. Еще в 1955 году я чувствовал, что московская публика поддерживает меня, ленинградца, и это было хорошо. Тогда я был самым молодым игроком в чемпионате СССР, недавно выиграв титул международного мастера в Бухаресте. Чемпионат СССР 1955 года тоже был квалификацией в межзональные, и мне удалось пройти квалификацию впервые.

С тех пор я люблю этот зал. Там я тоже стал чемпионом СССР в 1973, в очень сильном турнире с Талем, Смысловым, Кересом, Геллером, Петросяном, Карповым, Полугаевским и Корчным.

Кого из руководителей советской железнодорожной отрасли вы знали лично?

После победы над Тиграном Петросяном в матче на первенство мира 1969 года меня представили советскому министру путей сообщения Борису Бещеву; незадолго до этого я также познакомился с начальником Московской железной дороги Леонидом Карповым. Не могу забыть аудиенцию у Бориса Павловича после окончания матча. Он горячо поздравил меня с победой на чемпионате мира, сделал подарок – кажется, это были министерские наручные часы. Леонид Анатольевич Карпов подбадривал нашу команду перед 19-м72 матча с Фишером в его кабинете на Краснопрудной улице.

За время моей советской шахматной карьеры у меня было только два спонсора: «Локомотив» (и соответственно Министерство путей сообщения) и Спорткомитет РСФСР. Эти две организации всегда поддерживали меня, что бы ни происходило.

Вы играли против Бобби Фишера в Рейкьявике. Были ли проблемы во время подготовки?

Я привез в Исландию четыре килограмма икры, чтобы порадовать американского игрока. Незадолго до матча я получил трехкомнатную квартиру на улице Веснина, прямо через дорогу от высотки МИДа на Смоленской площади. Приказ мне дал председатель Моссовета Промыслов.

Победа на чемпионате мира в 1969 году сильно повлияла на меня. У меня были проблемы с моим фатером , как я его называл, моим тренером Бондаревским. Перед решающей 17-й партией Бондаревский решил серьезно поболтать со мной, что было редкостью: «Или ты слушаешь меня, или я ухожу от тебя». Я утверждал, что мне нужно было готовиться к игре самостоятельно, «входить» в настроение, быть один на один с самим собой — так я лучше концентрируюсь. Бондаревский не отступил: «Вы должны меня выслушать». Я тоже не сдавался: «Я сделаю так, как считаю нужным». Ему это очень не нравилось. Я сказал ему, ты знаешь мое мнение, теперь тебе решать, что делать. Итак, в 17-й партии Бондаревский болел за… Петросяна.

Правда?

Бондаревский хотел, чтобы Петросян наказал меня за непослушание. Когда я выиграл ту партию, Бондаревский, вопреки его желанию, сделал вид, что ничего не произошло и он никогда не собирается сдаваться. К счастью, в то время в моей команде был еще один тренер, гроссмейстер Ефим Геллер. Он мне здорово помог. Помощь Геллера была неоценима, он был очень хорошим психологом. У него был настоящий психологический талант, интуиция, он все чувствовал! Все тонкие нюансы у доски и вокруг нее, у всех людей. Геллер был очень умным человеком. В решающий момент матча с Петросяном Ефим Петрович как раз сказал мне: «Забудь обо всем, думай только о шахматах, играй в шахматы!» Это был его самый ценный совет.

Во время моего матча 1972 года против Фишера у меня было достаточно призов и гонораров, чтобы создать свой собственный «валютный фонд», чтобы я мог оплачивать свои секунданты из собственного кармана. Мне не нужно было просить помощи у Спорткомитета и моего клуба во всех случаях.

Правда ли, что Бондаресвкий не поехал с вами в Исландию (многие считают, что это было основной причиной вашего поражения) из-за интриг Геллера?

Нет, Геллер тут ни при чем. Есть еще одна причина. Бондаревский был очень хорошим тренером, когда чувствовал, что у меня есть запас сил – в шахматной подготовке, в форме, в здоровье. Он умел направлять меня, подталкивая меня к развитию собственных идей, а затем представлял их ему для оценки. Когда Бондаревский почувствовал, что у меня есть запас сил, например, во время 19-го68 матч претендентов с Корчным в Киеве), он творил чудеса. Но когда все висело на волоске, Бондаревский не мог найти оптимальных, наилучших решений. В такой критической ситуации он предлагал бы второсортные, нестандартные решения. И я так понял, что в самые важные моменты Бондаревский будет маневрировать, он меня не поддержит. А мне нужен был очень надежный человек для матча с Фишером. Этим надежным человеком был Геллер.

Когда мы обсуждали состав моей команды на матч с Фишером, я исключил Бондаревского из списка на предварительных переговорах. Я ни разу не пожалел, что не включил Бондаревского в свою команду – ни во время матча Фишера, ни после него.

Кто тогда составил ваш список?

Список был очень солидный – очень лояльные люди, в полном контакте со Спорткомитетом СССР. Например, Мелентьев, заместитель председателя Спорткомитета РСФСР, Вера Тихомирова, председатель Шахматной федерации РСФСР, мой личный переводчик Григорий Вац. И в этот ответственный момент Спорткомитет СССР вдруг решил не поддерживать меня! Если бы мой список был утвержден, я бы не столкнулся с такими огромными проблемами во время матча.

Думаю, мне пришлось настоять на том, чтобы взять с собой всю команду. Перед отъездом я посетил отдел пропаганды ЦК КПСС, который возглавлял Александр Яковлев, будущий идеолог горбачевской перестройки. Мы обсуждали матч Фишера. Я попросил включить меня в переговоры – как и где играть, на каких условиях. И Яковлев меня даже поддержал. Но никто меня ни в какие переговоры не включал. Спорткомитет СССР не мог простить мне того, что я переступил через голову его председателя, Сергея Павлова.

Каких шахматистов вы пригласили?

Я мог бы пригласить почти любого советского шахматиста, например, Пауля Кереса – думаю, надо было пригласить. Я верил в Геллера; он очень хорошо понял Фишера и полностью оправдал мои ожидания. Я не включил Крогиуса в свой список, но он очень хотел поехать со мной в Исландию. Я не возражал, так как Крогиус помог мне в матче с Петросяном. Иво Ней из Эстонии оказался шпионом: во время матча Фишера он скармливал информацию американцам, фактически работал на Роберта Бирна, который писал книгу о матче. Так, по ходу матча его выгнали из команды.

Какие ошибки вы совершили перед поездкой в ​​Исландию?

Я сожалею, что не взял с собой вдохновляющую музыку в Исландию. Мои любимые исполнители – Карузо, Шаляпин, русский и цыганский романсы. Когда я стал профессиональным шахматистом на Западе, я всегда брал с собой музыку. И теннисная ракетка. Во время матча Фишера я также регулярно играл в теннис.

А какие ошибки вы допустили во время матча?

Перед третьей игрой я совершил огромную ошибку. В тот момент Фишер был готов проиграть матч: он проиграл первую партию после сомнительной жертвы слона, затем не показал вторую партию, так что я повел 2-0. Фишер поссорился с организаторами из-за шумных видеокамер. Он начал приставать к арбитру Лотару Шмиду и сумел оттолкнуть почти всех.

Итак, я поверил, что Фишер хотел сорвать матч. Это была моя ошибка. Фишер не хотел срывать матч. Он хотел для себя различных льгот и привилегий, хотел действовать мне на нервы и создавать напряжение, но не для того, чтобы прогнать меня из Рейкьявика. Его главным идеологом был тренер Билл Ломбарди, который «вдохновлял» его на скандалы. И Фишер следовал совету своего тренера с большой пунктуальностью.

Итак, вы расслабились после 2:0?

Нет, не слышал. Но я подумал, что если Фишер так сошел с ума, может, мне стоит пойти на небольшие уступки? Поэтому я согласился сыграть в резервной комнате, без зрителей. Здесь ничего плохого не произошло, мы играем в нормальную боевую игру. Но Фишеру удалось победить. Для него это было очень важно, потому что это была его первая победа над мной. (Перед матчем у меня был с ним счет 3:0.)

И Фишер сразу оживился. Но все же, по совету Ломбарди, он продолжал подавать протесты, мол, сегодня перестали петь птички над заливом Рейкьявика, и это, очевидно, было вызвано происками Спасского, его команды и советского посольства. Он придумывал всякие штуки, хотя все условия были согласованы, и все из кожи вон лезли, чтобы удовлетворить его требования.

Были ли чисто шахматные ошибки?

Думаю, моя подготовка к Фишеру была хорошей. Наша работа по открытию была очень удовлетворительной. В четвертой партии я удивил соперника острой новинкой в ​​сицилианке, и он еле-еле успел сделать ничью белыми!

Мы с Геллером хорошо знали Фишера. В матче, конечно, мы оба допускали ошибки, но они неизбежны с обеих сторон. Ничего катастрофического не было.

Значит, Фишер просто играл сильнее вас в 1972 году?

Думаю, что нет. Он этого не сделал. Но он выиграл несколько важных партий, когда получил преимущество вне доски. Знаешь, Фишер всегда боялся меня. И он был слабее меня в миттельшпиле. В дебюте Бобби всегда был великолепен. Но в миттельшпиле, когда маятник качался туда-сюда, Фишер запутывался. В критические моменты он уступал. Мои партии были омрачены цейтнотом, который у меня часто возникал. У Фишера тоже были цейтноты, но это было гораздо реже.

До 11-й партии, которую я выиграл, я не ходил в ресторан. Я зашел в какую-то студенческую столовую, съел что-то нехитрое и, знаете, начал летать, как птица. У меня было очень веселое, светлое настроение, и это помогло мне в игре.

Фишер выиграл матч. О чем вы говорили после этого?

Сразу после окончания Фишер сказал, что мы обязательно сыграем еще один матч. Потому что Фишер считал, что чемпион мира должен иметь право на ответный матч. Он дал слово и выполнил его: 20 лет спустя мы сыграли матч в Югославии, на острове Свети-Стефан, и Фишер снова выиграл.

Борис Васильевич, вы религиозны?

Даже в шахматах есть богиня Каисса… Я бы не назвал себя на 100% религиозным. Иногда я называю себя полуверующим. Потому что я не хожу в церковь, не соблюдаю обряды. Но я думаю, что где-то высоко в небе есть верховный судья.

Что вы думаете о компьютеризации и информатизации шахмат? Во многих основных дебютах есть принудительные варианты из 25 или 30 ходов. Не означает ли это, что запоминание дебютов становится крайне важным?

Я не думаю, что это проблема. В матчах на первенство мира партии выигрываются не в дебюте, а в миттельшпиле. Конечно, нужно переходить от дебюта к миттельшпилю и избегать раннего поражения. После открытия вы должны найти план и придерживаться его, а затем почувствовать приближение кризиса. После кризиса начинается новая борьба. В одной игре может быть несколько кризисов.

Я думаю, что компьютеры очень помогли шахматам. Компьютеры позволяют быстро подготовиться к партиям, узнать о дебютных предпочтениях соперника. Многие предположения об игре были опровергнуты компьютерами. В эндшпилях, например. Компьютеры знают все о каждом эндшпиле с пятью фигурами или меньше и их результатах. Интересно сравнить разные шахматные движки. Особенно интересно, когда одна машина оценивает сложную многофигурную позицию так, а другая дает противоположную оценку. Придет момент, когда правила шахмат изменятся, и обоим игрокам будет разрешено пользоваться компьютерной помощью. Почему бы нет? Память всегда играла большую роль в шахматах. Но многие чемпионы мира не обладали идеальной памятью. Игры выигрываются благодаря другим качествам. И я думаю, что компьютеры ничего не изменили в этом отделе.

В шахматах моей эпохи очень важна была психология: знать своего соперника, его сильные и слабые стороны, знать себя – об этом писал Алехин. Я очень высоко ценю Алехина. На самом деле я не вижу большой разницы между современными шахматами и старыми классическими шахматами.

Если бы вам предложили путешествовать поездом или самолетом, что бы вы выбрали?

Я ограничен наземным транспортом, поэтому выберу поезда: быстрые и комфортные. Но чаще всего я путешествую на машине – это сейчас мое основное и главное средство передвижения.

Вы по-прежнему участвуете в российской шахматной жизни?

С 2004 года я был редактором газеты Шахматная неделя (Шахматная неделя) , спонсируемой РЖД. На банкете после матча Карлсен – Ананд 2014 года в Сочи меня представили Владимиру Путину. У нас был интересный разговор.

Сейчас самая важная моя работа — это школа на Урале, в городе Сатке Челябинской области, подшефная Группе Магнезит. Спасская школа в России существует более 10 лет. Детям даю уроки, занимаюсь шахматной композицией. Я также выступаю с докладами на шахматных мероприятиях и работаю над своей автобиографией. В моем архиве, который до сих пор хранится во Франции, есть две готовые к печати рукописи. Сохранение архива — моя главная цель.

Как Шелби Лайман загипнотизировала миллионы во время матча Фишер-Спасский 1972 года

Пятьдесят лет назад, во время матча на первенство мира Фишер-Спасский, одно имя в Соединенных Штатах стало нарицательным: Шелби Лайман. В эпоху, когда еще не было стримеров, влиятельных лиц в социальных сетях, онлайн-источников новостей и даже самого Интернета, его имя выделяется тем, что привлекает внимание миллионов к шахматам. Какую часть его истории вы знаете?

• Просмотр матча Фишер-Спасский по телевидению
• Планирование передачи Фишера-Спасского на канале PBS
• Кем была Шелби Лайман, ведущая программы?
• Привлечение зрителей в бары и рестораны
• Колокол прозвучал следующим ходом
• Лайман из вещателя в синдицированный шахматный обозреватель
• Лайман принес шахматы миллионам

Просмотр матча Фишер-Спасский по телевидению

Можете ли вы представить, чтобы любители шахмат подключались не к TikTok, Twitter, Facebook, YouTube или Twitch, а к станции системы общественного вещания (PBS), чтобы узнать о последнем ходе знаменитой шахматной партии? Как насчет того, чтобы оказаться в баре с рядами телевизоров и глазами, сосредоточенными не на баскетболе, футболе, американском футболе или бейсболе, а на королевской игре в шахматы?

Поверните время вспять, в 1972 год. Хотя гроссмейстеры Бобби Фишер и Борис Спасский были гладиаторами в матче за звание чемпиона мира по шахматам, именно Лайман объяснил по общественному телевидению, что означает каждый ход. Когда кто-то говорит, что помнит, как смотрел по телевизору матч Фишер-Спасский, на самом деле он имеет в виду, что помнит, как смотрел Лаймана.

Планирование передачи Фишера-Спасского на канале PBS

Большая заслуга в разжигании «безумия Фишера» принадлежит Лайману, который вместе с руководителем телевидения Майком Чейзом, директором по операциям New York Network Университета штата Нью-Йорк, матч 1972 года в прямом эфире для массовой публики. Чейз, который был одним из учеников Лаймана по шахматам, установил открытую телефонную линию в Рейкьявик, раздобыл несколько больших шахматных досок и разместил Лаймана в доступной студии в Олбани, столице штата.

Канал 13, станция PBS в Нью-Йорке, транслировал шоу, потому что получил его бесплатно. Поскольку Фишер был героем из родного города Бруклина, Чейз думал, что шоу найдет отклик у зрителей общественного телевидения в столичном регионе. Поскольку оно транслировалось по WNET (канал 13) в Нью-Йорке и транслировалось по всему штату, его также подхватили станции в Бостоне, Филадельфии и других городах США.

В статье 2001 года в Wired Чейз размышляет: «Никто не верил, что шахматы могут быть зрелищным видом спорта. Способ представления матча заключался в послематчевом анализе. Но на турнирах я понял, что большое волнение вызывает угадывание следующего хода. Единственный способ запечатлеть это волнение — это транслировать игры в прямом эфире».

Как началось шоу? В разговоре с блогером The New York Times Лайман сказал: «Однажды я предложил [Чейзу] в преддверии матча Фишер-Спасский, нельзя ли что-нибудь выложить на PBS. Между нами двумя, мы запустили это дело».

Изначально матч не планировалось транслировать в прямом эфире. К счастью, это происходило в тихие летние месяцы. Первый план состоял в том, чтобы транслировать матч всего два часа с обновлениями. План быстро изменился, и программа «превратилась в пятичасовое пошаговое шоу», как сказал Лайман The New York Times в 2008 году.

Кем была Шелби Лайман, ведущая программы?

Лайман был маловероятным кандидатом на роль ведущего программы, потому что у него не было опыта работы на телевидении. Однако его очаровательная невинность, а иногда и неуклюжие манеры покорили большую телеаудиторию. В «Конце золотой эры шахмат» Питер Николас объясняет: «Лайман оказался прирожденным шоуменом, объясняя сложные шахматные позиции телезрителям, многие из которых думали о вилке только как о столовой посуде».

Николасу Лайман признался: «Я понятия не имел о телевидении. Я никогда не смотрел телевизор. Я понятия не имел, как должен вести себя ведущий ток-шоу… Шахматы — это драматическое событие. С каждым движением было слышно, как мечи лязгают о щиты. Они пошли друг на друга. Среднестатистический человек увлекается шахматами, когда их правильно преподносят. Попытка определить следующий ход — увлекательное приключение, в которое могут попасть люди».

Я понятия не имел о телевидении. Я никогда не смотрел телевизор.
— Шелби Лайман

Лайман, который научился играть в шахматы, когда ему было девять лет, у своего дяди Гарри (считающегося «деканом шахмат Новой Англии»), одно время был 18-м игроком с самым высоким рейтингом в Соединенных Штатах. В 1972 году, в возрасте 35 лет, до своей славы перед телезрителями, он преподавал шахматы на постоянной основе после того, как три с половиной года проработал лектором по социологии в Городском университете Нью-Йорка.

Привлечение зрителей в барах и ресторанах

За неделю шоу привлекло миллион зрителей только в Нью-Йорке. Еще один миллион в других частях Соединенных Штатов также смотрели. Вместо игроков в шоу участвовал Лайман. Стоя перед студийной камерой, он рассказывал, анализировал и воссоздавал игру ход за ходом, как это происходило в Рейкьявике.

Аудитория продолжала расти. По словам Лаймана, «у нас была самая большая аудитория в истории общественного телевидения, занимающаяся шахматами. И, конечно же, в то время, согласно Harris Poll, только 20 процентов взрослого населения старше 18 лет знали ходы игры».

Когда нью-йоркская газета обследовала 24 бара и ресторана на Манхэттене, в 17 из них были телевизоры, а в 15 транслировались шахматы. В то время это шоу было самой популярной программой общественного телевидения США и значительно превзошло ожидания зрителей. В журнале People Лайман отмечает: «В 1972 году я шел по городскому кварталу, и ко мне подходило 50 человек. Я был самым горячим парнем в городе».

Я был самым крутым парнем в городе.
— Шелби Лайман

Прозвенел звонок на следующий ход

Когда поступал ход, в студии звонил звонок, и Лайман объявлял: «У нас есть ход». Сотрудник принес клочок бумаги, который идентифицировал переезд. Тогда Лайман поспешил к «главной доске» и переставил фигуру на новую клетку. В интервью Chicago Tribune в 2002 году Лайман сказал, что прерывал то, о чем говорил, или прекращал то, что делал. «Если я разговаривал с Богом, я останавливался и делал ход», — сказал он9.0003

Правда? Колокольчик? Поскольку вы, возможно, не смотрели, пусть Лайман подтвердит: «Это был один из тех маленьких учительских колокольчиков, когда вы нажимаете на верхнюю часть, и он начинает звенеть. Ничего другого у нас не было. Это было не потому, что мы знали, что это будет так эффективно. Это было.”

Лайман От вещателя до обозревателя синдицированного шахматного журнала

У Лаймана было две доски — одна для отображения текущей позиции, а другая для ее анализа. Он сказал: «У нас была демонстрационная доска, на которой мы анализировали, а затем у нас была игровая доска. Это было одной из лучших вещей для меня — это физическое движение. Это на самом деле заставило меня войти в ритм проведения матча».

Лайман сделал игроков очень личными, почти знакомыми для своих зрителей, назвав их «Борис» и «Бобби». Постоянными гостями шоу были генеральный менеджер Сэмюэл Решевский, профессиональный мастер Эдмар Дж. Меднис, профессиональный мастер Джеймс Т. Шервин, новый мастер Брюс Пандольфини и профессиональный мастер Рэйчел Кротто.

Кстати, за шоу Лайману ничего не заплатили (хотя его расходы были покрыты). Его слава по шоу 1972 года действительно подтолкнула его к писательству. В течение многих лет у него была синдицированная шахматная колонка для Newsday , которая на пике популярности публиковалась в 82 газетах по всему миру. В 1986-го он также транслировал матч на первенство мира по шахматам между гроссмейстерами Гарри Каспаровым и Анатолием Карповым.

Лайман принес шахматы миллионам

К сожалению, видеозапись трансляции 1972 года не сохранилась. Тем не менее, видео Лаймана в 1984 году, когда он освещал 26-ю партию матча между Карповым и Каспаровым, которое транслировалось по 120 общественным телеканалам, все еще доступно и дает представление о его стиле.

Лайман умер в возрасте 82 лет в 2019 году. В некрологе, опубликованном U.S. Chess, ему приписывается «предоставление шахмат миллионам людей, которые при других обстоятельствах, возможно, никогда бы не познакомились с этой игрой».